Встретимся по ту сторону радуги!
Что-то накрыло, путь будут куски истории.. Фрагменты сыгровок, текстовок.
***
...Как пользоваться отмычкой он не знал.
На самом деле, не знал даже, что они существуют, но малыш видел, как выглядят ключи. Так что может, если согнуть что-нибудь, как ключ, то у него все получится? Он согнул мамину булавку, засунув её в дверные петли. Сундук с него ростом, и стоит под столом. Стоять в полный рост под столом он уже не может, он уже большой, так что приходится сгибаться.
И старый сундук открылся! Но вместо пиратских сокровищ, там были какие-то скучные тряпки.
***
...Ясное утро, жаркое южное солнце уже разогнало ночной туман, но еще не вошло в зенит. Он просыпается на веранде, и некоторое время не может понять, что с ним случилось. Потом смотрит вперед и замирает испуганным зверем: прямо на него ползет крокодил.
Натуральный, живой, зеленый. Здоровый. С зубастым ртом изогнутым в улыбке.
читать дальше***
...Он болтается где-то под потолком, нога попала в хитроумную ловушку, которая все сильнее сдавливала кость. Отец, конечно же, заметил, что с ним приключилось, но и не думал ему помогать.
- А ну давай, выбирайся. Это не настолько сложно.
И он остался наблюдать, как его приемыш будет выкарабкиваться, хотя их могли засечь в любую минуту. А добросердечностью хозяева вообще не отличались.
***
...Волна проходит по телу и высвобождается импульсом: кинжал срывается с пальцев и летит в человека, обряженного в алое и золотое, нависшего над ним с саблей. Человек дернулся, кинжал вошел в плечо, словно в масло.
- Что за..?! - вскричал человек и его разорвало взрывом.
***
...Негритянка в розовом трико под потолком разноцветного купола. А у него в руках три шара: фиолетовый, желтый и голубой, и он никак не может с ними управиться, то и дело отвлекаясь на другие шары. У гимнастки большие груди обтянутые шелком, и когда она двигается, то они болтаются верх-вниз так, что от этого просто невозможно оторвать взгляд. Так! Он с большим усилием возвращается вниманием к прерванному занятию. Мой Бог, зачем ты создал хорошеньких девушек? Мой Бог, зачем ты создал хорошеньким девушкам грудь? Да, понятно зачем. А девушка меж тем спускается с небес на сцену и смеется, когда он в очередной раз роняет шары.
- Ну ты и уродец, Этьенн!
Он не отвечает, отворачивается и идет подбирать подбирать упавшее.
***
...Он просыпается посреди ночи от того, что все у него болит. На самом деле, у него с первого дня, как он сюда приехал все болит. Поднимается и тихо ковыляет мимо череды спящих послушников с обритыми головами - спят они все вместе на полу на циновках - выходит во внутренний двор, и, пытаясь размять плечи и шею, смотрит нак зеленеет небо над статуей Дамо Бодхидхармы.
***
Дорога до горизонта, и он едет на мотоцикле, сзади к нему прижимается девушка, они смеются и что-то напевают. Им легко, они словно брат и сестра, хотя повстречались дай бог неделю назад. Они только что удрали от полиции на украденном мотоцикле, и кажется удача пока на их стороне. Это был конец лета, пахло сеном, а дорога утопала и плыла в знойном мареве.
***
Его избивали и раньше, и в драках, и просто так, и на тренировках, но вот пытали его впервые. Вообще, когда беспомощным кульком висишь на дыбе, что само по себе не самое приятное занятие, так еще и дыба - с электрическими опциями, а охранник то и дело дубинкой по тебе прохаживаются, как-то очень быстро меняются приоритеты и ценности в жизни. В конце-то концов, этот заказчик явно не стоит ни потенциально сломанных ног, ни того, что он тут голос уже сорвать успел, еще до того, как эти начали вопросы задавать. Он выворачивает голову, чтобы посмотреть на Главного.
- Не надо больше.. Давайте... я нарисую. Там.. сложно объяснять.
- Освободите ему руку.
Его опускают, освобождают из зажима правую руку. Теперь он может касаться ногами земли, хотя если бы все еще не был подвешен за вторую руку, то вероятно свалился бы. Он некоторое время смотрит на посиневшие пальцы, перебирает ими, чтобы вернуть чувствительность, и тут внутри просыпается дьяволенок, который, оказывается, затаился только на время.
- Ну нет, как я писать буду? Я же левша! Другую освободите, а?!
Вообще-то он правша, но не может не проверить их на прочность и не попытаться утянуть инициативу, ну или хотя бы поглумиться, если иного не получится. Он потребовал свое с такой уверенностью, что охранники даже растерялись, и потянулись к креплениям. Но не Главный. Тот снова жмет на ненавистную кнопку, и Реми конвульсивно дергается и выгибается дугой, а когда все заканчивается, то повисает на руке, которую каким-то только чудо не вывихивает из сустава. Кажется, теперь даже внутренний дьяволенок свалил подальше, а сил сопротивляться этому человеку совсем не осталось, его все еще трясет и он молит Бога, чтобы кнопку не нажали еще раз.
- Ничего-ничего, правой напишешь, - почти ласково шепчет на ухо Главный.
Его оставляют одного. Правую руку снова закрепляют над головой. Но, благо, он хотя бы стоит, а не висит. Какое-то время он пытается прийти в себя, собраться с мыслями, хотя сделать это и не просто. На самом деле, он довольно долго это делает, и надеется, что вернутся за ним не скоро. Потом коротко выдыхает и пробует подтянуться на руках. Сперва не получается, он срывается, тело отзывается болью. Но он будет пробовать раз за разом пока не получится. Потому что там в кулаке у него металлический колпачок от ручки, которой он только что рисовал схему. И он был бы не он, если бы даже не попытался договориться с замками наручников.
Возился с замком он непозволительно долго для такого типа замков. Но, утешал Реми стонущее самолюбие, во-первых, он все-таки он не инструментами, а колпачком орудовал (а это что-то да значит), а во-вторых (и этот довод самолюбие не принимало) работать приходилось на весу в не самых комфортных условиях.
Оказавшись на полу, он добрался до своей куртки, которую почему-то оставили прямо тут же, и пошарив по карманам нашел Её! Специальную Колоду, заранее заряженную как раз на такой случай. Ну конечно, все инструменты у него поотнимали, а вот бумага - подумаешь, чего от неё будет? Он улыбается то ли чеширским, то ли мартовским котом и чуть ли не в любви колоде признается. А вот сейчас, будет опасно, потому что на нем чертов блокатор, и он ничего не сможет сделать, если что-то пойдет не так. Он осторожно достает из коробочки колоду, берет одну из карт и резко проводит ею по торцу остальных.
Вот теперь можно выдохнуть, потому что если бы рвануло, рвануло сейчас. Но нет, он чувствует, что край карты стал горячим, так что перехватывает её ближе к центру. И чиркает еще раз, и еще, пока на кромке не появилась фиолетовая полоска. И еще раз - теперь одна из кромок розовая, а вот дальше взрывоопасно, но этого должно хватить.
Прорезая ошейник, он все-таки обжигает шею, и про себя материт эти новые военные замки, некоторые из которых - конкретно вот этот - он впервые видит, и понимает, что и так долго с ним возился бы, а с колпачком - при всем уважении к колпачкам, как-то он раньше недооценивал колпачки от ручек, а они оказались славные ребята! - вообще делать нечего. Из пыточной он выбирается уже просто, дверь он конечно не взрывает, но замок прорезается легко и просто. Зато как приятно ощущение, когда возвращается сила, словно теплая волна накрывает с головой и бежит по коже пульсирующими потоками. К этому привыкаешь, но вот стоит отнять и сразу такая сильная разница в ощущении тела.
Реми примерно помнил маршрут, которым его тащили сюда, а знания по планировке зданий позволяли прикинуть то, что не видно глазам. Например, как может идти вентиляция или проводка, или потолок как организован. Тут ему тоже повезло, он даже смог выбраться на следующий этаж, минуя КПП, но потом Госпожа Удача повернулась к нему своим восхитительным задом и скрылась из виду. Видимо, отвернулась она и от четверых охранников, которые как раз выруливали из-за поворота, и ошалело смотрели на него. Ого, да вы еще с обеда шли! Ну ребятки, вы попались! И они попались, только двое успевают отбросить сэндвичи и стаканы с кофе и вскинуть пистолеты, но стреляет один, уже вслепую, и конечно же мажет, но это охранника еще долго волновать не будет. Ну теперь тихо уйти не получится. Ладно, же! Пусть будет громко. Пусть будет так громко, что вы тут все оглохните и повеситесь!
В какой-то момент он понимает, что силы больше нет. Карты успели закончится, а ничего больше заряженного впрок у него с собой не было. Да и если бы и было, он вот уж точно не стал бы палить остальным этот козырь козырей в рукаве. Сперва он держится даже неплохо. Насколько вообще может держаться ранее уже вымотанный пытками (адреналин?) человек, на которого навалились шестеро - ох, прости, брат, знаю, больно по яйцам, но хоть генофонд человеческий не будешь портить! - пятеро очень злых охранников с шоковыми дубинками.
...Свет вернулся. Вместе со светом пришли поочередно: запах крови, металла и антисептика, вкус крови, головная - хотя нет, не только, болело все - боль, а еще понимание того, что его со всей дури притянули к... столу? Что это у них, очередная продвинутая пыточная технология во имя гуманизма и мира во всем мире?
Он открывает глаза и видит прямо перед собой лицо Главного. Как его зовут Реми все еще не в курсе, с одной стороны это его не то чтобы интересует, но с другой - знал бы имя, мог бы обозвать как-нибудь по-особенному.
- Как жалко, что ты солгал нам, Этьенн.
- Да мне, блядь, ваще охуеть как неловко теперь! - огрызается Реми, но внутри уже начал разворачиваться тугой холодок. Задница надвигалась с новыми силами, а её масштабы вполне угадывались в короткой ухмылке этого человека напротив. Но тот уже снова совладал с собой, вздохнул с видом праведника и говорит:
- Манерам бы тебя поучить.. Что за выражения.
- Не знакомо? Да я радостью объясню! Блядь - это твоя мамка, а охуеть - это когда ты.. Ааа!- дальше от неожиданности он вскрикивает и дергается. В зажимах на руках и ногах были электрические контакты, и сейчас подали напряжение. Он мог бы и догадаться. Что это у них тут любовь к электричеству, может и стул где-то тут же припрятан?
- Ну как? - Главный так интересуется, словно они с Реми давние знакомые, и тот своими сигаретами заделился.
- Слушай, отлично! Спасибо! У меня как раз бок чесался.- Реми скалится в ответ, хотя, может это просто судорога. - О чем я? А, блядь - твоя мамка, а охуеть - это то, чего с тобой никогда не будет, потому что ааааыаарааааааа!!!...
- Бок уже не чешется? - Тихо спросил на ухо Главный, когда убрали ток: - Или еще почесать?
- Да.. вообще... ништяк. - сейчас Реми дольше приходит в себя, но пока что чесать языком он может, он будет это делать. Потому что это единственное, что он может сейчас делать - не уступать хоть в этом этим уёбкам. По крайней мере какое-то время. - Но, знаешь, все еще чешется немного? Удружи, ублюдок, еще почеши, а?
Его просьбу удовлетворяют, и он снова орет и бьется на столе. В паузу выдыхает:
- Это.. очень бодрит. Сам. Поп..робуй.
Реми не супер какой герой из шпионского фильма, где бравый парень с волевым подбородком, попавшись в плен к злодеям, и бровью не поведет. Но Реми не такой, и болевой порог у него обычный, да и воли, наверное, не больше, чем у прочих. В общем, самый обычный парень, если не считать уродских глаз, да и способностей, но ни то, ни то сейчас не поможет. Но все-таки, кое-что он умеет - подниматься.
***
Он лежит на скрипучей кровати, рядом капельница, и какие-то приборы. На самом деле он чувствует себя лучше, чем прикидывается, но не настолько лучше, чтобы пытаться что-то предпринимать. В палату заходит молодая женщина, он уже видел её на допросе, впрочем, она сразу же ушла. Она ставит пакет с апельсинами на тумбочку рядом с ним, потом останавливается и рассматривает его. Она заметила, что он не спит, так что притворяться больше нет смысла. Женщина - он вспоминает, что слышал, как к ней обращались - словно хочет что-то сказать, что-то рвется наружу и она не выдерживает:
- Воровство, насилие, похищения - и как ты докатился до жизни такой, Реми? - она пытается говорить строго, но он слышит там явное сочувствие.
Как, как.. С одной стороны, ему совсем не хочется обсуждать все то, что на него навешали, и из-за чего его пришлось около года носится по Америке, шугаясь больших городов, где его лицо украшало чуть ли не все полицейские участки. Но она ему сочувствует, и эту карту можно разыграть, нужно разыграть. Он решает разыграть карту трагического детства и деревянных игрушек, и словно нехотя отвечает:
- Все началось с крокодила.
Будто бы это все объясняло, но она заинтригована, застигнута врасплох, и поэтому он добавляет тоном полным страдания:
- Мне было тогда всего пять..
***
Снова больница, он замотан в гипс чуть ли не в полностью, думает, что со своими глазами похож на мумию, и это в чем-то даже забавно. Он размышляет, как так получилось, что Хозяин просто отдал его на растерзание той банде, а потом делится с Хозяином, который пришел его проведать, своими соображениями:
- Это как гамбит.
- Что ты сказал?
- Гамбит, - поясняет он, - когда в начале жертвуют пешкой или фигурой для быстрейшего развития партии и захвата центра. В шахматах.
Собеседник хохотнул, аналогия ему явно понравилась.
- Мне нравится, как ты мыслишь. Вот ты и будешь Гамбит. - Хозяин повернулся к нему и посмотрел в глаза. - Ты понял?
- Да.
- Как тебя зовут?
- Гамбит.
- Молодец какой.
***
Он не помнит, ни как давно он тут - кажется, всегда он был вместе
с Хозяином. Но что-то не так. Он не понимает почему, но ему тошно, кажется, он сходит с ума, пока Хозяина нет рядом. Вот с Хозяином все хорошо, сразу же внутри становится легко и радостно, и цель одна и простая - сделать все, что скажет Хозяин, и в этом - счастье. Но когда он предоставлен сам себе, он места себе не находит. А Хозяина давно не было, и это тревожит. Неужели он больше никогда не увидит его? С каждым днем он все больше тупеет, и еще ширится в груди тоска, от которой хочется выть и лезть на стену. Он бы и полез. если бы Хозяин не запретил ему этого делать. Странно, почему он не помнит, когда впервые повстречал Хозяина? Ведь, это должно было быть самым его счастливым воспоминанием, так почему же он не может вспомнить?
Он начинает записывать, все что помнит, по годам, от настоящего к прошлому. Что не помнит, там ставит знак вопроса. Выуживание событий из памяти дается ему с большим трудом, и после этого сильно болит голова, и хочется отбросить и бумагу и ручку, и это дурацкое занятие, прекратить издеваться над собой. Но что ему еще делать? Хозяина нет, и без него грустно и одиноко, а так он хотя бы занят. Тем более, Хозяин будет рад, если он вспомнит, как они познакомились.
Когда он закончил, и посмотрел на таблицу, то удивился. Оказывается, Хозяина он знал максимум год, но не больше. Как такое может быть если он был с хозяином всегда?
- Чего тебе?
- Хозяин, у Гамбита есть вопрос, - говорить ему стыдно, словно он провинился или совершил какое-то непотребство, но он должен знать, что было.
***
Вероятно, теперь он бы сошел с ума от счастья, да он и не знает, вероятно, сошел. Потому что перемена настолько сильная, что от неё сносит крышу и хочется плакать. Раньше, он даже не понимает, как мог раньше жить - лишь тенью себя, и считать, что все нормально. Но вот сейчас - он действительно полон и свободен! Вот от последнего хочется петь и он и поет, и воздух - он раньше не замечал, какая восхитительная вещь - воздух, и кк здорово им дышать. Или вот небо, какое оно прекрасное! Словно он вышел в первый день сотворения мира, и мир свеж и юн, и не знает бед и горестей. Наверное, так мир открывается заключенным после выхода на свободу. Как не сойти с ума? Да никак! Он пьян и этим чувством, и ветром, который ловит на лицо. Реми запрокидывает голову и смеется.
***
Линзы! Наконец-то у него есть линзы на всю склеру, и он сможет наконец-то быть как все, и ходить по улицам, не шугаясь взглядов! И где эти японцы были раньше? Сколько всего могло бы быть иначе? Никаких унижений и болезненного стыда из-за того, что ты уродился таким.. Уродом уродился, если по честному.
***
Открывают ривер тёрн, и парень, коренастый мексиканец, на другом конце стола не выдерживает и ругается. Партия длилась семь с половиной часов и из дюжины участников остались только они двое. Реми переводит дух - действительно, последний круг был очень жесткий, и ему сильно повезло, что на ривере выпала восьмерка, так что получилась Мертвая Рука. Нет, все таки так ему повезти не могло, ну или точнее могло, но так везет ну раз в жизни, может два, но вся теория вероятности против него. Он сгребает фишки со стола. Мексиканец скрепит зубами и смотрит на победителя так, что удивительно, как тот еще жив и не провалился под землю. Ну да много Реми таких взглядов видел, часто они смотрят испепеляюще, но только для остального кишка оказывается тонка.
Он поднимается, и напоследок почти ласково кивает соигроку:
- Au revoir, малыш, однажды и тебе повезет!
- Уже повезло! - мексиканец вскакивает и кидает в голову Реми пепельницу и почти рычит: - Гамбит! Теперь я узнал тебя, уебок!
***
- Айя, тетя! Братец Юй Юй очнулся!
Пацан орет так, что голова, которая и так раскалывается, решает еще и расплавиться, и хочется закопаться поглубже в ворох тряпок, но дите так искренне радуется, что Реми просто не решается на него ругаться. Он приподнимается на локте на своей полке и морщится.
- Братец Ой-Юй-Ёй, вот именно..
- Да не! - смеется малец - Юй Юй! Старший брат Юй Юй!
- Ладно, ладно! Только потише можно? Спасибо.. Почему хоть Юй-Юй?
- Это Цзинь-Эр придумала, еще когда тебя Большой Чен поколотил, говорит, ты, как дождь.
Эм, то есть холодный, внезапный и за шиворот? Но пацан уже скрывается из виду. Он откапывает почти разрядившийся мобильник, снова откидывается на тряпки и гуглит.
__
雨
I yǔ сущ.
1) дождь :
雨立 стоять под дождём,
雨淋头 [когда] дождь намочит голову (ср.: когда нагрянет беда),
惠泽雨施 блага и милости ниспосылаются в изобилии
2) поэт. друг: 旧/今 雨 старый/новый друг
Неоднозначный смысловой набор получается, но приходится согласиться, что имя подходит: и друг, и беда внезапная и внезапные же блага и милости. Ну и очень уж часто он приползает сюда в состоянии Уй-бля и Ой-ёй-ёй зализывать раны.
Кажется, дождь начинается.
Этой цитате он улыбается и снова отключается.
***
...Как пользоваться отмычкой он не знал.
На самом деле, не знал даже, что они существуют, но малыш видел, как выглядят ключи. Так что может, если согнуть что-нибудь, как ключ, то у него все получится? Он согнул мамину булавку, засунув её в дверные петли. Сундук с него ростом, и стоит под столом. Стоять в полный рост под столом он уже не может, он уже большой, так что приходится сгибаться.
И старый сундук открылся! Но вместо пиратских сокровищ, там были какие-то скучные тряпки.
***
...Ясное утро, жаркое южное солнце уже разогнало ночной туман, но еще не вошло в зенит. Он просыпается на веранде, и некоторое время не может понять, что с ним случилось. Потом смотрит вперед и замирает испуганным зверем: прямо на него ползет крокодил.
Натуральный, живой, зеленый. Здоровый. С зубастым ртом изогнутым в улыбке.
читать дальше***
...Он болтается где-то под потолком, нога попала в хитроумную ловушку, которая все сильнее сдавливала кость. Отец, конечно же, заметил, что с ним приключилось, но и не думал ему помогать.
- А ну давай, выбирайся. Это не настолько сложно.
И он остался наблюдать, как его приемыш будет выкарабкиваться, хотя их могли засечь в любую минуту. А добросердечностью хозяева вообще не отличались.
***
...Волна проходит по телу и высвобождается импульсом: кинжал срывается с пальцев и летит в человека, обряженного в алое и золотое, нависшего над ним с саблей. Человек дернулся, кинжал вошел в плечо, словно в масло.
- Что за..?! - вскричал человек и его разорвало взрывом.
***
...Негритянка в розовом трико под потолком разноцветного купола. А у него в руках три шара: фиолетовый, желтый и голубой, и он никак не может с ними управиться, то и дело отвлекаясь на другие шары. У гимнастки большие груди обтянутые шелком, и когда она двигается, то они болтаются верх-вниз так, что от этого просто невозможно оторвать взгляд. Так! Он с большим усилием возвращается вниманием к прерванному занятию. Мой Бог, зачем ты создал хорошеньких девушек? Мой Бог, зачем ты создал хорошеньким девушкам грудь? Да, понятно зачем. А девушка меж тем спускается с небес на сцену и смеется, когда он в очередной раз роняет шары.
- Ну ты и уродец, Этьенн!
Он не отвечает, отворачивается и идет подбирать подбирать упавшее.
***
...Он просыпается посреди ночи от того, что все у него болит. На самом деле, у него с первого дня, как он сюда приехал все болит. Поднимается и тихо ковыляет мимо череды спящих послушников с обритыми головами - спят они все вместе на полу на циновках - выходит во внутренний двор, и, пытаясь размять плечи и шею, смотрит нак зеленеет небо над статуей Дамо Бодхидхармы.
***
Дорога до горизонта, и он едет на мотоцикле, сзади к нему прижимается девушка, они смеются и что-то напевают. Им легко, они словно брат и сестра, хотя повстречались дай бог неделю назад. Они только что удрали от полиции на украденном мотоцикле, и кажется удача пока на их стороне. Это был конец лета, пахло сеном, а дорога утопала и плыла в знойном мареве.
***
Его избивали и раньше, и в драках, и просто так, и на тренировках, но вот пытали его впервые. Вообще, когда беспомощным кульком висишь на дыбе, что само по себе не самое приятное занятие, так еще и дыба - с электрическими опциями, а охранник то и дело дубинкой по тебе прохаживаются, как-то очень быстро меняются приоритеты и ценности в жизни. В конце-то концов, этот заказчик явно не стоит ни потенциально сломанных ног, ни того, что он тут голос уже сорвать успел, еще до того, как эти начали вопросы задавать. Он выворачивает голову, чтобы посмотреть на Главного.
- Не надо больше.. Давайте... я нарисую. Там.. сложно объяснять.
- Освободите ему руку.
Его опускают, освобождают из зажима правую руку. Теперь он может касаться ногами земли, хотя если бы все еще не был подвешен за вторую руку, то вероятно свалился бы. Он некоторое время смотрит на посиневшие пальцы, перебирает ими, чтобы вернуть чувствительность, и тут внутри просыпается дьяволенок, который, оказывается, затаился только на время.
- Ну нет, как я писать буду? Я же левша! Другую освободите, а?!
Вообще-то он правша, но не может не проверить их на прочность и не попытаться утянуть инициативу, ну или хотя бы поглумиться, если иного не получится. Он потребовал свое с такой уверенностью, что охранники даже растерялись, и потянулись к креплениям. Но не Главный. Тот снова жмет на ненавистную кнопку, и Реми конвульсивно дергается и выгибается дугой, а когда все заканчивается, то повисает на руке, которую каким-то только чудо не вывихивает из сустава. Кажется, теперь даже внутренний дьяволенок свалил подальше, а сил сопротивляться этому человеку совсем не осталось, его все еще трясет и он молит Бога, чтобы кнопку не нажали еще раз.
- Ничего-ничего, правой напишешь, - почти ласково шепчет на ухо Главный.
Его оставляют одного. Правую руку снова закрепляют над головой. Но, благо, он хотя бы стоит, а не висит. Какое-то время он пытается прийти в себя, собраться с мыслями, хотя сделать это и не просто. На самом деле, он довольно долго это делает, и надеется, что вернутся за ним не скоро. Потом коротко выдыхает и пробует подтянуться на руках. Сперва не получается, он срывается, тело отзывается болью. Но он будет пробовать раз за разом пока не получится. Потому что там в кулаке у него металлический колпачок от ручки, которой он только что рисовал схему. И он был бы не он, если бы даже не попытался договориться с замками наручников.
Возился с замком он непозволительно долго для такого типа замков. Но, утешал Реми стонущее самолюбие, во-первых, он все-таки он не инструментами, а колпачком орудовал (а это что-то да значит), а во-вторых (и этот довод самолюбие не принимало) работать приходилось на весу в не самых комфортных условиях.
Оказавшись на полу, он добрался до своей куртки, которую почему-то оставили прямо тут же, и пошарив по карманам нашел Её! Специальную Колоду, заранее заряженную как раз на такой случай. Ну конечно, все инструменты у него поотнимали, а вот бумага - подумаешь, чего от неё будет? Он улыбается то ли чеширским, то ли мартовским котом и чуть ли не в любви колоде признается. А вот сейчас, будет опасно, потому что на нем чертов блокатор, и он ничего не сможет сделать, если что-то пойдет не так. Он осторожно достает из коробочки колоду, берет одну из карт и резко проводит ею по торцу остальных.
Вот теперь можно выдохнуть, потому что если бы рвануло, рвануло сейчас. Но нет, он чувствует, что край карты стал горячим, так что перехватывает её ближе к центру. И чиркает еще раз, и еще, пока на кромке не появилась фиолетовая полоска. И еще раз - теперь одна из кромок розовая, а вот дальше взрывоопасно, но этого должно хватить.
Прорезая ошейник, он все-таки обжигает шею, и про себя материт эти новые военные замки, некоторые из которых - конкретно вот этот - он впервые видит, и понимает, что и так долго с ним возился бы, а с колпачком - при всем уважении к колпачкам, как-то он раньше недооценивал колпачки от ручек, а они оказались славные ребята! - вообще делать нечего. Из пыточной он выбирается уже просто, дверь он конечно не взрывает, но замок прорезается легко и просто. Зато как приятно ощущение, когда возвращается сила, словно теплая волна накрывает с головой и бежит по коже пульсирующими потоками. К этому привыкаешь, но вот стоит отнять и сразу такая сильная разница в ощущении тела.
Реми примерно помнил маршрут, которым его тащили сюда, а знания по планировке зданий позволяли прикинуть то, что не видно глазам. Например, как может идти вентиляция или проводка, или потолок как организован. Тут ему тоже повезло, он даже смог выбраться на следующий этаж, минуя КПП, но потом Госпожа Удача повернулась к нему своим восхитительным задом и скрылась из виду. Видимо, отвернулась она и от четверых охранников, которые как раз выруливали из-за поворота, и ошалело смотрели на него. Ого, да вы еще с обеда шли! Ну ребятки, вы попались! И они попались, только двое успевают отбросить сэндвичи и стаканы с кофе и вскинуть пистолеты, но стреляет один, уже вслепую, и конечно же мажет, но это охранника еще долго волновать не будет. Ну теперь тихо уйти не получится. Ладно, же! Пусть будет громко. Пусть будет так громко, что вы тут все оглохните и повеситесь!
В какой-то момент он понимает, что силы больше нет. Карты успели закончится, а ничего больше заряженного впрок у него с собой не было. Да и если бы и было, он вот уж точно не стал бы палить остальным этот козырь козырей в рукаве. Сперва он держится даже неплохо. Насколько вообще может держаться ранее уже вымотанный пытками (адреналин?) человек, на которого навалились шестеро - ох, прости, брат, знаю, больно по яйцам, но хоть генофонд человеческий не будешь портить! - пятеро очень злых охранников с шоковыми дубинками.
...Свет вернулся. Вместе со светом пришли поочередно: запах крови, металла и антисептика, вкус крови, головная - хотя нет, не только, болело все - боль, а еще понимание того, что его со всей дури притянули к... столу? Что это у них, очередная продвинутая пыточная технология во имя гуманизма и мира во всем мире?
Он открывает глаза и видит прямо перед собой лицо Главного. Как его зовут Реми все еще не в курсе, с одной стороны это его не то чтобы интересует, но с другой - знал бы имя, мог бы обозвать как-нибудь по-особенному.
- Как жалко, что ты солгал нам, Этьенн.
- Да мне, блядь, ваще охуеть как неловко теперь! - огрызается Реми, но внутри уже начал разворачиваться тугой холодок. Задница надвигалась с новыми силами, а её масштабы вполне угадывались в короткой ухмылке этого человека напротив. Но тот уже снова совладал с собой, вздохнул с видом праведника и говорит:
- Манерам бы тебя поучить.. Что за выражения.
- Не знакомо? Да я радостью объясню! Блядь - это твоя мамка, а охуеть - это когда ты.. Ааа!- дальше от неожиданности он вскрикивает и дергается. В зажимах на руках и ногах были электрические контакты, и сейчас подали напряжение. Он мог бы и догадаться. Что это у них тут любовь к электричеству, может и стул где-то тут же припрятан?
- Ну как? - Главный так интересуется, словно они с Реми давние знакомые, и тот своими сигаретами заделился.
- Слушай, отлично! Спасибо! У меня как раз бок чесался.- Реми скалится в ответ, хотя, может это просто судорога. - О чем я? А, блядь - твоя мамка, а охуеть - это то, чего с тобой никогда не будет, потому что ааааыаарааааааа!!!...
- Бок уже не чешется? - Тихо спросил на ухо Главный, когда убрали ток: - Или еще почесать?
- Да.. вообще... ништяк. - сейчас Реми дольше приходит в себя, но пока что чесать языком он может, он будет это делать. Потому что это единственное, что он может сейчас делать - не уступать хоть в этом этим уёбкам. По крайней мере какое-то время. - Но, знаешь, все еще чешется немного? Удружи, ублюдок, еще почеши, а?
Его просьбу удовлетворяют, и он снова орет и бьется на столе. В паузу выдыхает:
- Это.. очень бодрит. Сам. Поп..робуй.
Реми не супер какой герой из шпионского фильма, где бравый парень с волевым подбородком, попавшись в плен к злодеям, и бровью не поведет. Но Реми не такой, и болевой порог у него обычный, да и воли, наверное, не больше, чем у прочих. В общем, самый обычный парень, если не считать уродских глаз, да и способностей, но ни то, ни то сейчас не поможет. Но все-таки, кое-что он умеет - подниматься.
***
Он лежит на скрипучей кровати, рядом капельница, и какие-то приборы. На самом деле он чувствует себя лучше, чем прикидывается, но не настолько лучше, чтобы пытаться что-то предпринимать. В палату заходит молодая женщина, он уже видел её на допросе, впрочем, она сразу же ушла. Она ставит пакет с апельсинами на тумбочку рядом с ним, потом останавливается и рассматривает его. Она заметила, что он не спит, так что притворяться больше нет смысла. Женщина - он вспоминает, что слышал, как к ней обращались - словно хочет что-то сказать, что-то рвется наружу и она не выдерживает:
- Воровство, насилие, похищения - и как ты докатился до жизни такой, Реми? - она пытается говорить строго, но он слышит там явное сочувствие.
Как, как.. С одной стороны, ему совсем не хочется обсуждать все то, что на него навешали, и из-за чего его пришлось около года носится по Америке, шугаясь больших городов, где его лицо украшало чуть ли не все полицейские участки. Но она ему сочувствует, и эту карту можно разыграть, нужно разыграть. Он решает разыграть карту трагического детства и деревянных игрушек, и словно нехотя отвечает:
- Все началось с крокодила.
Будто бы это все объясняло, но она заинтригована, застигнута врасплох, и поэтому он добавляет тоном полным страдания:
- Мне было тогда всего пять..
***
Снова больница, он замотан в гипс чуть ли не в полностью, думает, что со своими глазами похож на мумию, и это в чем-то даже забавно. Он размышляет, как так получилось, что Хозяин просто отдал его на растерзание той банде, а потом делится с Хозяином, который пришел его проведать, своими соображениями:
- Это как гамбит.
- Что ты сказал?
- Гамбит, - поясняет он, - когда в начале жертвуют пешкой или фигурой для быстрейшего развития партии и захвата центра. В шахматах.
Собеседник хохотнул, аналогия ему явно понравилась.
- Мне нравится, как ты мыслишь. Вот ты и будешь Гамбит. - Хозяин повернулся к нему и посмотрел в глаза. - Ты понял?
- Да.
- Как тебя зовут?
- Гамбит.
- Молодец какой.
***
Он не помнит, ни как давно он тут - кажется, всегда он был вместе
с Хозяином. Но что-то не так. Он не понимает почему, но ему тошно, кажется, он сходит с ума, пока Хозяина нет рядом. Вот с Хозяином все хорошо, сразу же внутри становится легко и радостно, и цель одна и простая - сделать все, что скажет Хозяин, и в этом - счастье. Но когда он предоставлен сам себе, он места себе не находит. А Хозяина давно не было, и это тревожит. Неужели он больше никогда не увидит его? С каждым днем он все больше тупеет, и еще ширится в груди тоска, от которой хочется выть и лезть на стену. Он бы и полез. если бы Хозяин не запретил ему этого делать. Странно, почему он не помнит, когда впервые повстречал Хозяина? Ведь, это должно было быть самым его счастливым воспоминанием, так почему же он не может вспомнить?
Он начинает записывать, все что помнит, по годам, от настоящего к прошлому. Что не помнит, там ставит знак вопроса. Выуживание событий из памяти дается ему с большим трудом, и после этого сильно болит голова, и хочется отбросить и бумагу и ручку, и это дурацкое занятие, прекратить издеваться над собой. Но что ему еще делать? Хозяина нет, и без него грустно и одиноко, а так он хотя бы занят. Тем более, Хозяин будет рад, если он вспомнит, как они познакомились.
Когда он закончил, и посмотрел на таблицу, то удивился. Оказывается, Хозяина он знал максимум год, но не больше. Как такое может быть если он был с хозяином всегда?
- Чего тебе?
- Хозяин, у Гамбита есть вопрос, - говорить ему стыдно, словно он провинился или совершил какое-то непотребство, но он должен знать, что было.
***
Вероятно, теперь он бы сошел с ума от счастья, да он и не знает, вероятно, сошел. Потому что перемена настолько сильная, что от неё сносит крышу и хочется плакать. Раньше, он даже не понимает, как мог раньше жить - лишь тенью себя, и считать, что все нормально. Но вот сейчас - он действительно полон и свободен! Вот от последнего хочется петь и он и поет, и воздух - он раньше не замечал, какая восхитительная вещь - воздух, и кк здорово им дышать. Или вот небо, какое оно прекрасное! Словно он вышел в первый день сотворения мира, и мир свеж и юн, и не знает бед и горестей. Наверное, так мир открывается заключенным после выхода на свободу. Как не сойти с ума? Да никак! Он пьян и этим чувством, и ветром, который ловит на лицо. Реми запрокидывает голову и смеется.
***
Линзы! Наконец-то у него есть линзы на всю склеру, и он сможет наконец-то быть как все, и ходить по улицам, не шугаясь взглядов! И где эти японцы были раньше? Сколько всего могло бы быть иначе? Никаких унижений и болезненного стыда из-за того, что ты уродился таким.. Уродом уродился, если по честному.
***
Открывают ривер тёрн, и парень, коренастый мексиканец, на другом конце стола не выдерживает и ругается. Партия длилась семь с половиной часов и из дюжины участников остались только они двое. Реми переводит дух - действительно, последний круг был очень жесткий, и ему сильно повезло, что на ривере выпала восьмерка, так что получилась Мертвая Рука. Нет, все таки так ему повезти не могло, ну или точнее могло, но так везет ну раз в жизни, может два, но вся теория вероятности против него. Он сгребает фишки со стола. Мексиканец скрепит зубами и смотрит на победителя так, что удивительно, как тот еще жив и не провалился под землю. Ну да много Реми таких взглядов видел, часто они смотрят испепеляюще, но только для остального кишка оказывается тонка.
Он поднимается, и напоследок почти ласково кивает соигроку:
- Au revoir, малыш, однажды и тебе повезет!
- Уже повезло! - мексиканец вскакивает и кидает в голову Реми пепельницу и почти рычит: - Гамбит! Теперь я узнал тебя, уебок!
***
- Айя, тетя! Братец Юй Юй очнулся!
Пацан орет так, что голова, которая и так раскалывается, решает еще и расплавиться, и хочется закопаться поглубже в ворох тряпок, но дите так искренне радуется, что Реми просто не решается на него ругаться. Он приподнимается на локте на своей полке и морщится.
- Братец Ой-Юй-Ёй, вот именно..
- Да не! - смеется малец - Юй Юй! Старший брат Юй Юй!
- Ладно, ладно! Только потише можно? Спасибо.. Почему хоть Юй-Юй?
- Это Цзинь-Эр придумала, еще когда тебя Большой Чен поколотил, говорит, ты, как дождь.
Эм, то есть холодный, внезапный и за шиворот? Но пацан уже скрывается из виду. Он откапывает почти разрядившийся мобильник, снова откидывается на тряпки и гуглит.
__
雨
I yǔ сущ.
1) дождь :
雨立 стоять под дождём,
雨淋头 [когда] дождь намочит голову (ср.: когда нагрянет беда),
惠泽雨施 блага и милости ниспосылаются в изобилии
2) поэт. друг: 旧/今 雨 старый/новый друг
Неоднозначный смысловой набор получается, но приходится согласиться, что имя подходит: и друг, и беда внезапная и внезапные же блага и милости. Ну и очень уж часто он приползает сюда в состоянии Уй-бля и Ой-ёй-ёй зализывать раны.
Кажется, дождь начинается.
Этой цитате он улыбается и снова отключается.
@темы: gambit, наглючь, мы не психопаты, мы ролевики