Встретимся по ту сторону радуги!
эта прелесть (с)тырена с ru_finrod (=
"Трудно Быть Персонажем"
Часть I
Лирико-юмористический Бред.
Объяснение:
Текст пестрит анахронизмами. Впрочем, это «авторская задумка». Несмотря на то, что в тот период времени, к которому относится фик, некоторые версии, возможно, не существовали, не исключено, впрочем, что они могли крутиться у Автора в голове, хотя и не были записаны.
Предупреждение:
Особо трепетным полконникам
а) Финрода,
б) Саурона,
в) Берена,
г) Лютиэн,
д) Профессора – прошу принять во внимание: вы Предупреждены!
Трудно быть персонажем.
Трудно быть автором. К примеру, хотите вы сообщить вашему персонажу Джону Смиту, что намерены осчастливить его и скрасить серость его существования любовью к прекрасной Мэри Браун. И вдруг выясняете, что М-р Смит давно и страстно влюблен в не менее прекрасную Энни Грэй, которую вы, между тем, прочите в избранницы сердца Тому Сильверу.
Еще труднее приходится, если нужно объявить персонажу о его смерти. Хорошо еще если ваш герой верит в Жизнь После Книги. Но даже и в этом случае абсолютно не исключено, что придирчивому персонажу не понравится дерево, из которого сделан гроб, или музыка, играющая на его похоронах.
читать дальше
Странное дело: о том, что хорошо, о днях, которые провел приятно, рассказывается скоро, и слушать про них не так уж интересно. А вот про то, что неприятно, что вызывает страх или отвращение, рассказы получаются долгими и захватывающими.
«Хоббит, или Туда и Обратно»
Дж. Р. Р. Толкиен
Лютиэн выскочила из-за угла, как чертик из коробочки. Лютиэн выскочила из-за угла, как чертик из коробочки. Широко улыбнулась и хлопнула в ладоши.
- Фи-и-инрод! – пропела она. - Как хорошо, что я тебя встретила! Твой телефон с утра не отвечает.
- Прости его великодушно, - проговорил Финрод, - он еще не научился сам отвечать на звонки, а я никак не мог ему помочь – с утра стоял в очереди за рождественскими покупками.
Лютиэн засмеялась, показав ослепительно белые зубы.
- Ой, Фи-и-инрод! Ты такой забавный! А тебя Профессор ищет. Он хочет поговорить с тобой.
Лютиэн улыбнулась еще шире, и в душу Финрода вкралась смутная тревога. Такой широкой радостной улыбкой двоюродная тетушка обычно предваряла сообщение далеко не самых приятных новостей. Может быть, Лютиэн думала, что улыбка подсластит горечь дурных известий? Но Финрод отмел эту мысль. Лютиэн вряд ли думала – она жила одним сердцем. Иногда Финроду казалось, что так проще… для Лютиэн.
- Что-то случилось? – спросил Финрод.
- Нет-нет, ничего не случилось, - заверила его Лютиэн. - Но ты поспеши. Профессор ждет.
И двоюродная тетушка летящей походкой удалилась, оставив Финрода наедине с дурными предчувствиями.
Когда Автор хочет видеть персонажа, это в девяноста процентах случаев заканчивается плохо. Для персонажа. Год назад Профессор сообщил своим «детищам» о Дагор Браголлах. С тех пор в приемной Автора обосновался угрюмый гном в серо-зеленой форме охранника из «Щита» - агентства по обеспечению безопасности частных лиц. «Щитоносец» появился на следующий день после того, как Галадриэль в решительной форме потребовала у Профессора объяснения: почему первыми жертвами Битвы Внезапного Пламени непременно должны были стать Ангрод и Аэгнор.
Вот и теперь дежурный охранник-гном остановил Финрода и заявил, что Профессор занят и никого не принимает.
- Но Профессор ждет меня, - удивился Финрод.
- Имя? - ворчливо осведомился охранник.
- Финрод.
Гном сверился с журналом посещений.
- Числитесь, - буркнул он наконец, - но придется подождать: у Профессора посетитель.
Финрод, вооружившись терпением, присел на низенький неудобный диванчик в углу приемной.
Дагор Браголлах уже успела стать историей, но Финрод хорошо помнил настроение, царившее среди эльфов в те дни. Келегорм три дня подряд справлял поминки по Ангроду и Аэгнору, да так усердно, что под конец «поминаемые» вынуждены были на плечах нести его к старшим братьям. Финголфин ходил притихший, отвечал невпопад и даже помирился с Фингоном. Саурон порхал как бабочка, расписывая каждому, кто был готов его выслушать, какие изменения он собирается внести в интерьер Минас-Тирита, и какую ткань он уже выбрал для переобивки мебели.
Тогда же с новой силой вспыхнули разговоры о Жизни После Книги. Герои опубликованных произведений в Предкнижье не возвращались и рассказать об этой жизни ничего не могли. Поэтому теории, гипотезы и слухи носились в воздухе, как мошкара над болотом.
Финрод в этих дискуссиях участия не принимал. Но он часто вспоминал о том, как однажды повстречал в коридоре писателя с грустными глазами. Между ними завязался разговор, и собеседник Финрода между делом упомянул Жизнь После Книги.
- Так это не миф? - спросил заинтересованный эльф.
Говорили, что некоторые писатели иногда встречаются со своими персонажами в Стране.
- Нет, конечно, - улыбнулся писатель, - персонажи бессмертны – ведь о вас будут читать и наши дети, и внуки и правнуки. И по-настоящему вы начинаете жить только в Стране. Там же проверяются на прочность наши сюжеты – эти слабые попытки отразить жизнь. И так как испытание проводит сама Жизнь, то нечего и говорить, что иногда они не выдерживают проверки, - собеседник Финрода снова улыбнулся, на сей раз немного виновато, и развел руками. - К слову сказать, Страна – это испытание и для персонажей. Испытание и шанс.
Но как тогда, так и теперь, все испытания и возможности Страны казались Финроду далекими, как звезды Элентари. Профессор был занят другим Проектом. Правда, о своем «легендариуме» он не забывал, то и дело внося смятение среди героев новыми поворотами сюжета.
Со времен ознакомления с Дагор Браголлах и последовавшими событиями прошел год. Должно быть, Автор решил, что с его персонажей хватит размеренной жизни.
Дверь в Кабинет Профессора открылась, и оттуда вышел Берен, растерянный и задумчивый. Увидев Финрода, он залился краской смущения и выронил из рук кипу отпечатанных листов.
- Следующий, - пробурчал охранник-гном.
Но Финрод, проигнорировав охранника, принялся помогать Берену собирать разлетевшиеся по полу листы бумаги, под аккомпанемент бурных протестов окончательно сконфузившегося сына Барахира.
- Скопление в приемной охраняемого лица запрещено, - забубнил гном, невидимый сидящим на корточках Финроду и Берену. – Расходитесь, в противном случае могу вызвать патруль.
- Одну минутку, сейчас… - заторопился Берен, комкая и путая листы.
Финрод, озорно подмигнув Берену, поднялся, обошел стол, и одним махом поставил табуретку с сидящем на ней гномом прямо на раскрытый журнал.
- Что вы делаете?! – завизжал охранник не своим голосом. - Это запрещено! Я вызову патруль!
- Успокойтесь, - с приветливой улыбкой сказал Финрод, – я хочу вам помочь. С этого возвышения вы ясно увидите, что никакого, как вы говорите, «скопления» в приемной нет. Следовательно, необходимости вызывать патруль – тоже.
И, ободряюще кивнув головой Берену, наконец собравшему все листы, Финрод прошел в Кабинет Профессора.
***
Через полчаса Финрод сидел на жестком стуле с высокой спинкой напротив Профессора. На коленях его лежала папка для бумаг с надписью: «Лэ о Лейтиан. Сценарий. Краткое изложение. Финроду», сделанной от руки. Тонкие пальцы эльфа нервно теребили ленты на папке, то развязывая их, то снова завязывая бантом.
- Вот, вкратце, и весь сценарий, - подытожил свой монолог Профессор, откидываясь на спинку обитого зеленым бархатом кресла. – Что ты скажешь?
В тоне Профессора помимо вежливого любопытства слышалась едва уловимая нотка тревоги.
- Даже не знаю, что сказать… - медленно заговорил Финрод, - точнее, сказать нужно многое. С чего начать, вот вопрос…- Финрод стряхнул с себя оцепенение. – А хотя бы с самого начала. Почему некоторые персонажи сходят с ума, Профессор?
- Например? – Автор подался вперед, сцепив пальцы рук на лежащей перед ним на столе газете.
- Например, Тингол.
- Тингол… - задумался Профессор. – Скажи мне, Финрод, - продолжил он, конфиденциально понизив голос, - что ты думаешь о Тинголе?
Финрод слегка нахмурился.
- Тингол – мой родич.
- И все же.
- Ну… Тингола можно назвать эльфом несколько эксцентричным, наверное, немного своевольным, быть может, упрямым…
- Самодур, - подсказал Профессор.
- Я бы не стал так резко выражаться.
- Как бы то ни было, Финрод, ты сам сказал: Тингол – эльф эксцентричный.
- Но эксцентричность – еще не безумие. Почему Сильмарил? Отчего бы ему, скажем, не послать Берена убить Глаурунга? Задача маловыполнимая, зато цель благородна, и пользы от этого не в пример больше.
- Не получится. Глаурунга убьет Турин, - ответил Профессор.
- Турин? Кто это?
- Неважно, - отмахнулся Автор. - Финрод, мне кажется, читатель, как и ты, с легкостью догадается, что приказ добыть Сильмарил не более чем предлог, чтобы погубить Берена.
- Я понимаю. Но тогда почему бы не велеть Берену принести отрубленную голову Мелькора? Снести до основания Ангбанд? Привезти письмо от Ольве Альквалондского? Профессор, вы сами писали, что Тингол предал анафеме все связанное с Фэанором и его родом. И вдруг – Сильмарил?!
Профессор покачал головой.
- Ах, Финрод, неужели непонятно, что это вступило в силу проклятие, связанное с камнями Фэанора.
Финрод, сощурив глаза, посмотрел на Профессора – нет, похоже, тот не издевался.
- Ладно, предположим, в случае с Тинголом проклятье «вступило в силу», очевидно, в отместку за его же, Тинголовы, проклятья в адрес Фэанора. Почему же тогда с ума сошел я?
- Ты? – в голосе Профессора зазвучало глубокое возмущение. – Исполнение клятвы ты называешь «сумасшествием»?
- Ни в коем случае, - запротестовал Финрод, - я обязан отцу Берена жизнью, а свои долги я плачу без отсрочки. Я о другом. Не будем говорить о швырянии корон и прочих ребячествах – это можно до известной степени оправдать. Почему я, выражаясь языком современной молодежи, «попер» прямиком на Тол-ин-Гаурхот? В объятья Саурона? Почему мы не взошли на небольшой корабль в одной из юго-восточных гаваней и не поплыли вдоль побережья на север? Согласно вашим же текстам, орки моря не любили, на кораблях не плавали и за морем не следили. Почему, в конце концов, мы не пошли на восток, кружным, но более безопасным путем?
- Но вы были уверены, что, переодевшись орками и с помощью чар, сможете с легкостью пройти через вражеские земли! – воскликнул Профессор.
- Вот я и спрашиваю, почему я сошел с ума, - выразительно приподнял брови Финрод.
- По-твоему, смелый и рискованный поступок теперь так называется? – с горечью проговорил Автор.
- Я понимаю ваш художественный замысел, Профессор, - усмехнулся эльф, - Мы непременно должны попасть в руки Саурона. Кстати, а ведь это обидно – готовиться к схватке с господином и погибнуть от руки прислужника… Впрочем, не в этом суть. Как вы находите такой сюжетный ход? Мы снарядим небольшое судно, чтобы плыть на север, но буря разобьет корабль, и нас выбросит на берег. Мы попытаемся тайными тропами пройти опасные земли, но будем схвачены орками Саурона. Так будет логичнее, не так ли?
- Финрод – Финрод, - вновь покачал головой Профессор, - разве все в жизни происходит по законам логики?
- Я и не говорю о жизни, - голос Финрода был едва заметно припорошен холодным инеем иронии.
- Это не важно, - с благодушной твердостью подвел черту Профессор, снова откидываясь на спинку мягкого зеленого кресла, - в любом случае, я не намерен вносить изменения в эту часть повествования. Тебя еще что-то беспокоит?
- Беспокоит, - Финрод сделал глубокий вдох. - Моя смерть.
- Ты сам только что сказал, - перебил его Профессор, - что готов пожертвовать жизнью ради Берена.
- Я неверно выразился, - с легкой досадой сказал Финрод. - Я имел в виду способ моей смерти.
Профессор впервые за время разговора смущенно отвел взгляд.
- Я, конечно, могу понять, что данный способ смерти… едва ли можно счесть… - Профессор замолк.
- Он до абсурда смешон, вы так не считаете? – небрежно-светским тоном спросил эльф.
Профессор чуть не подпрыгнул в кресле.
- Смешон! – вскричал он. - Право, Финрод, я ожидал любого эпитета, но этот! Ты полагаешь такую смерть смешной?
- Вы, конечно, хотите сказать, что когда меня будет рвать на части огромный волк, мне будет не до смеха? – уточнил Финрод. - Не могу с вами не согласиться. Только, я говорю об эстетическом и литературном аспекте этого эпизода. Судите сами, - Финрод развязал ленты, перебрал листы, вытащил один и начал читать: «Фелагунд… схватившись с волколаком, убил его руками и зубами, но сам был смертельно ранен…» Иными словами, скончался, будучи наполовину съеденным… Вы не находите, что это выглядит и звучит до крайности нелепо и смешно.
И Финрод невольно рассмеялся, коротко и невесело.
Профессор сочувственно покачал головой, поднялся, налил в стакан воды из графина и протянул Финроду.
- Выпей воду, мой мальчик. Может, добавить сюда настойки валерианы или пустырника?
- Нет, благодарю вас, - Финрод с раздосадованной улыбкой провел рукой по лбу и сделал несколько глотков...
Профессор опустился в кресло и заговорил, мягко, успокаивающе, и в то же время настойчиво.
- Поверь мне, Финрод, смерть, которая сейчас кажется тебе абсурдной и смешной, на самом деле – смерть настоящего героя. Твоим мужественным, самоотверженным поступком будут восхищаться тысячи, сотни тысяч читателей, – лицо Профессора озарил свет вдохновения. – Твой подвиг останется в веках!
Финрод ошеломленно смотрел на Профессора, сжимая в руке полупустой стакан.
- Боюсь, вы ошибаетесь, Профессор, - тихо вымолвил он, - думаю, читатели скорее, как говорит современная молодежь, «покрутят пальцем у виска». Да это еще пол беды. Они меня жалеть начнут, вот что страшно.
- Я готов пари держать, - с подъемом продолжал Профессор, - твой поступок станет настоящей легендой!
- Уже стал, - опустив голову, проговорил Финрод, - вот здесь, в этой папке… Профессор, - воскликнул он, поднимая на Автора умоляющий взгляд серых глаз. - Неужели нельзя придумать другую смерть? Пусть более тривиальную, но не такую… глупую?
- Какую же, Финрод? – устало спросил Профессор.
- Любую! – с энтузиазмом начал Финрод. - Допустим, Саурон выводил каждого из пленников сражаться с балрогом… с тремя балрогами. Под конец, когда остались только мы вдвоем, я вызвался вместо Берена.
- Нет-нет. Балроги исключены. Фэанор погиб от руки балрогов, потом еще и Фи… - Профессор осекся. – В общем, слишком много балрогов получается.
- Что ж. Может, вам больше приглянутся орки с отравленными стрелами?
- Ох, нет, это как-то чересчур по-индейски. Обойдемся без аллюзий на Майн Рида и Фенимора Купера.
- Пусть меня сбросят со скалы.
- Плагиат на историю с Эолом.
- Отрубите мне голову, - предложил Финрод, входя в раж.
- Мой мальчик, я не Дюма, а ты не политический преступник.
- О, Эру! – Финрод огляделся по сторонам, словно в поисках озарения. - Я, разумеется, не имею права решать за моих несчастных спутников, но лично меня вы можете, если хотите,… сжечь живьем.
- Финрод! – возмутился Профессор. - Я не пишу романы о средневековой инквизиции. Нет, вопрос о твоей смерти – дело решенное. Ты, надеюсь, не забыл, что остров, где вас будут держать в заточении, называется Тол-ин-Гаурхот. С литературной точки зрения, - Профессор произнес слово «литературной» с особым нажимом, - да, с литературной точки зрения, о которой ты так заботишься, было бы просто «нелепо» прибегнуть к другому способу… - Автор запнулся.
- … умерщвления героев, - закончил с бесстрастным лицом Финрод. - Все ясно, Профессор. Забудем мою смерть. Поговорим вновь о сумасшествии.
- Кто еще сошел с ума? – с иронией поинтересовался Профессор. – Не Берен ли?
- Берен? – переспросил Финрод. - Что вы! Берена мне даже как-то жаль. Он шел ко мне с надеждой: еще бы – бессмертный король на золотом троне; он верил в меня, как дитя в Деда Мороза. Где же ему было знать, что неудачник Финрод вместо того, чтобы пустить Саурону меткую эльфийскую стрелу промеж глаз вздумает устроить выездной концерт. И даже волка как следует загрызть не сможет. – Финрод криво усмехнулся. – Нет, Берен - вполне здравомыслящее существо, только отчаявшееся. Я о своем сумасшествии, Профессор. Объясните мне, во имя всего святого, почему я не разорвал путы раньше и не помог освободиться товарищам? Почему я веду себя, как последний эгоист? Единственные эльфы, которые были мне верны, которые разделили со мной изгнание, плен, пытки – а я спокойно смотрю, как их пожирают волки?!
- Это были не простые путы, - заявил Профессор с видом учителя, объясняющего первокласснику, что 2х2=4.
- Ну, разумеется, заклятые…
- Это были толстые, железные цепи, - холодно уточнил Профессор, игнорируя сарказм в голосе Финрода, - согласись, трудно разорвать такие оковы в один день.
- Час от часу не легче, Профессор! – Финрод едва удержался от того, чтобы закатить глаза к потолку. - Отчего же я тогда этими самыми толстыми железными цепями не задушил моего волка? – В глазах Профессора, под нахмуренными бровями, медленно обретал очертания айсберг сурового осуждения – Впрочем, простите, я забыл: это был заклятый волк, или цепь была слишком коротка, и вообще, вступило в силу проклятье, связанное с камнями Фэанора.
- Финрод, твоя ирония здесь неуместна, - ледяным тоном произнес Профессор.
- А что же тогда уместно? - Финрод, внезапно сникнув, взял со стола карандаш и начал крутить его в пальцах. - Может быть, радость?
- Мне кажется, ты слишком большое значение придаешь деталям, - сказал Профессор, смягчаясь, - Постарайся взглянуть на эту историю под другим углом. Я уверен, тогда ты воспримешь все иначе.
- Общее не отменяет частного, Профессор, - Финрод вернул карандаш на стол. - Боюсь, со сценарием я согласиться не могу…
В кабинете на мгновение повисло неловкое молчание.
- Кстати, совсем забыл, - вдруг оживился Автор. - Я так торопился со сценарием, что не все успел внести. Речь о твоей дальнейшей судьбе.
- «Они погребли тело Фелагунда на вершине холма, на острове, который вновь был чист…» - процитировал по памяти Финрод. - С моей дальнейшей судьбой все ясно.
- Отнюдь. По сценарию ты становишься, - Профессор выдержал торжественную паузу, - первым - и возможно, единственным - из мятежных нолдор, кому будет позволено вновь воплотиться после пребывания в чертогах Мандоса.
- Как так? – Финрод, нахмурившись, посмотрел на Автора.
- Именно так! – довольным тоном подтвердил тот. - Ты воскреснешь в Валиноре и будешь жить там, в счастье и блаженстве.
- И вы полагаете… что после жизни в Белерианде, после всех побед и поражений, после всех открытий и разочарований, будучи единственным воскресшим из мятежных нолдор, расставшись навсегда с братьями, с сестрой, с друзьями, бросив на произвол судьбы королевство и доверившегося мне Берена, - Финрод перевел дыхание, - я смогу жить в блаженстве? – Финрод умолк, тоскливо глядя на чернильную надпись на папке. – Увы, Профессор, вот теперь мне больше нечего сказать. Мы… мы с вами вряд ли сможем когда-либо понять друг друга.
- Финрод, мой мальчик, ты забываешь, что там, в Валиноре, тебя ждет то единственное, ради чего стоит жить человеку или эльфу, то, что перечеркивает и делает ничтожным все победы и поражения, все достижения и неудачи – твоя любовь! Там ты воссоединишься с Амариэ.
Финрод, который уже было встал, чтобы уйти, опустился, нет, даже не опустился, а упал на стул.
- Воссоединюсь с кем? – переспросил он.
- С Амариэ, - Профессор загадочно улыбнулся с видом Деда Мороза, достающего из мешка самую большую коробку, - с твоей возлюбленной.
- Это уже что-то новенькое, - приподнял одну бровь Финрод. - Какое же у меня было семейное положение до сегодняшнего дня? Холост? Женат? Брошен умницей-женой, оставшейся в Амане согласно эльфийской моде времен Исхода?
- Финрод, ты снова шутишь, - с упреком воскликнул Профессор.
- Что же мне еще остается? – развел руками Финрод. - Помнится, по одной из недавних версий, я был женат, и у меня даже был сын.
- Нет-нет. Эта версия меня решительно не устраивает. Никакой жены и никаких детей, - твердо сказал Автор.
- Полностью поддерживаю ваше решение, Профессор, - с насмешкой кивнул Финрод, - Я даже догадываюсь, почему этот вариант перестал вас устраивать. Увести мужа у жены и отца у ребенка – это серьезный удар по репутации Берена как положительного персонажа. Насколько уместнее, если из Нарготронда уйдет одинокий эльф, которого покинула неведомая возлюбленная и собственный рассудок… Кстати, а почему она меня оставила?
- Амариэ? Ну что ты, мой мальчик, она не оставила тебя, о нет! - убежденно заговорил Профессор. - Она была верна тебе и ждала тебя все эти долгие века.
- Значит, это я ее бросил. Профессор, вы выставляете меня настоящим чудовищем.
- С чего ты взял, что ты ее бросил?! – воскликнул Автор, теряя терпение. - Ты последовал велению долга.
- Называйте это как хотите, Профессор. Все равно, получается, что я бросил неизвестную мне Амариэ. Особенно если учесть, что среди Нолдор было кому «исполнить долг», мое поведении кажется мне, мягко говоря, не совсем понятным. Хотя… - Финрод задумался, - с другой стороны… почему она не последовала за мной? Может быть, она вовсе не так пылко и преданно любила меня, как вы пытаетесь мне доказать?
- Любила-любила! – замахал руками Профессор, - Просто ей запретили последовать за тобой.
Финрод засмеялся.
- Кто может запретить девушке из Нолдор поступать так, как ей заблагорассудится?
- Амариэ не из Нолдор. Она из Ваниар.
- Из Ваниар? Блондинка? – разочарованно протянул Финрод.
- Вот уж не думал, что ты обращаешь внимание на такие мелочи.
- Действительно. Как вы уже изволили метко выразиться, Профессор, меня волнуют исключительно пустяки, детали. Но если говорить о пустяках, то мне нравятся брюнетки, - уши Финрода слегка порозовели, - с кудряшками.
Профессор с подозрением всмотрелся в лицо своего персонажа.
- Так, признавайся, Финрод, у тебя уже есть невеста? Вы помолвлены?
- Ну… - Финрод застенчиво улыбнулся, - до помолвки еще очень далеко, но… есть одна девушка из Синдар Дориата… родственница Да…
Оглушительный грохот в приемной оборвал Финрода на полуслове.
- О, Боже, что там происходит, - заволновался Профессор.
- Судя по шуму – ураган, - предположил Финрод, подбегая к двери.
В это самое мгновение дверь резко распахнулась, сбив с ног Финрода, который, перекувыркнувшись через журнальный столик, приземлился прямо на ковер, прижимая к груди папку со сценарием. А в комнату влетел «ураган» - развевающийся черный плащ, потрескивающие злыми искрами темно-каштановые волосы, облако самых дорогих и самых модных мужских духов – иными словами, воплощенная гроза в облике «наэлектризованного» от ярости Саурона.
«Ураган» пронесся по кабинету прямиком к письменному столу, за которым замер в ожидании «грома и молнии» Профессор.
- Значит вот как, - прошипел Саурон, швыряя до боли знакомую Финроду папку для бумаг перед Автором. Профессор вздрогнул. – Значит вот как, - повторил Саурон, опершись руками о стол и приближая свое красивое, несмотря на исказившую его злобу, лицо к Профессору. – Меня должна загрызть паршивая Валинорская шавка?! Меня?! Бессмертное творение Эру?! Вытрясти из меня душу, как из полудохлого крысенка?!! – в голосе Повелителя Волков послышалось еле сдерживаемое рычание.
Финрод понял, что настала пора разрядить «грозу».
- Прошу прощения за то, что вмешиваюсь, господа, - сказал он, поднимаясь с ковра. - Безусловно, тема загрызания является сегодня более чем животрепещущей, но я полагаю, что любое обсуждение может, и должно протекать в мирных рамках, не так ли?
Саурон обернулся.
- А, жертва номер два! – промурлыкал он. - Или, если точнее, номер один. Эх, Профессор вы мой глубоконеуважаемый, а с этим ягненочком златорунным, - Саурон хмыкнул, – вы за что так сурово обошлись? Я-то понятное дело – правая рука абсолютного зла, а он, – театральный жест в сторону Финрода, - дитя невинное.
- Ладно, дитя, - продолжал Саурон уже менее патетическим тоном, – не беспокойся. Кого точно не загрызут, так это твоего любимого Профессора – травиться неохота. Но поговорить нам нужно… приватно.
- Да-да, - согласился несколько пришедший в себя Автор, - все в порядке, Финрод. Ты можешь идти.
- До свидания, господа, - сказал Финрод, выходя из кабинета и едва сдерживая смех.
***
Он не сразу нашел гнома-охранника. «Ураган» загнал «щитоносца» под табурет, переплетя табуретные ножки с руками и ногами жертвы стихии сложным и замысловатым узором, которому позавидовала бы сама Вайрэ. Увидев Финрода, охранник заверещал:
- Вызовите патруль! Немедленно вызовите патруль! Не стойте же столбом, звоните!!
Финрод присел на корточки возле пленного охранника и поднес палец к губам.
- Тш-ш-ш, не надо шуметь, - тихо сказал он, - Я сейчас пойду за пилой.
- З-зачем з-за п-пилой? – выпучив глаза, пролепетал гном.
- Отпилить ножки у табурета, - все так же тихо объяснил Финрод, - поверьте, я не хочу ломать вам конечности. А потом вы немного полежите на диване, отдохнете и расслабитесь.
- Я не имею права отдыхать на посту! - взвился гном. - В кабинете охраняемого лица злоумышленник!
- Вы ошибаетесь, - ласково проговорил Финрод, настраивая струны голоса на нужный лад, - это не злоумышленник, это персонаж. Дитя Профессора. Увы, нелюбимое дитя. Вы представляете себя такую трагедию? Что может быть ужаснее этого – ребенок, лишенный любви своего единственного родителя? – чуть окосевшие глаза охранника подозрительно заблестели. - Он очень несчастен, - продолжал Финрод, - его должны загрызть. Вы понимаете? Его загрызет огромный серый волкодав, - слезы ручьями текли по смуглому лицу охранника, - Он пришел молить о милосердии. Неужели мы откажем ему в его мольбе? Неужели мы будем жестоки к тому, кто отчаялся? – гном затряс головой. - Я не сомневался в вашем добром сердце, мой друг. Благодарю вас. Я скоро вернусь. А пока, отдыхайте.
Гном послушно смежил веки и через несколько секунд мирно захрапел.
Финрод встал и направился к двери. Наивные люди вроде Профессора и Берена могут тешить себя сказками о могуществе эльфийского волшебства. Сами эльфы более трезво оценивали свои силы. Ни одному, даже очень тщеславному эльфу (кроме разве что сумасшедших и отчаявшихся) не пришла бы в голову мысль сразиться в поединке чар с майа, пусть и с самым захудалым. И уж тем более с Сауроном, который был чародеем далеко не посредственным. А вот заморочить голову гному-охраннику, вечно настороженному, выдрессированному существу – никакой сложности не представляло.
За Профессора эльф был спокоен. Интуиция подсказывала ему, что с Автором ничего не случится, а интуиция Финрода еще никогда не подводила.
Лучи послеполуденного солнца с любопытством останавливались на зачехленной арфе в углу, отражались от полированной дверцы шкафчика, играли на стекле бутылок и ревниво косились на длинные тяжелые, будто литые из золота волосы эльфа. Рассерженные лучи бросались в бокал вина, стоящий перед эльфом, а затем яркими бликами прыгали на его щеки и нос, мстительно целясь в глаза. Но эльф не обращал на солнце никакого внимания. Он отдыхал.
За прошедший час Финрод успел подделать запись в журнале посещений, уничтожить следы пребывания «урагана» в приемной, отпилить гнома от табуретки, снова успокоить нервного «щитоносца» и несколько раз задать себе вопрос – а почему он все это делает?
Причин было несколько. Самой главной была нелюбовь Финрода к скандалам, особенно к тем, в которые Финрод не мог не вмешаться, чаще всего – в качестве миротворца.
Финрод пригубил вино и не столько услышал, сколько почувствовал за спиной быстрые шаги – легкое прикосновение к ковру черных, замшевых туфель с серебряными пряжками, усыпанными сапфирами. Впрочем, последнее он, конечно, никак не мог почувствовать – пряжки Финрод заметил еще раньше. Вслед за звуком легких шагов в бар вплыло облачко самых дорогих и самых модных мужских духов. Эльф не обернулся. В отличие от многих своих сородичей, Финрод никогда не шарахался в сторону, когда по коридору пролетал Гортхаур-Жестокий. Забавная ирония судьбы.
- Правильно мыслишь, жертвочка моя ненаглядная, - проговорил Саурон, возникая откуда-то сбоку и указывая на бокал вина картинным жестом руки. – Но нам понадобится что-нибудь покрепче.
Саурон приставил к стене гитару, украшенную черным шелковым бантом, потом нырнул за стойку и появился вновь, держа в руках две бутылки с бесцветной жидкостью.
- Что это? – поинтересовался Финрод.
- Водка, - объявил Саурон тоном церемониймейстера, представляющего на придворном балу посла дружественной державы, - трофейная русская.
На стойке, как по волшебству, возникли две рюмки. Саурон наполнил их и пододвинул одну к Финроду.
- Пей, солнышко мое, а чтоб не так грустно было пить, поднимем «бокалы» за авторов, - Финрод глянул на Саурона с недоверчивым удивлением. - Пусть жизнь их будет полна самыми увлекательными, самыми захватывающими событиями, и может быть, тогда, - мрачно закончил майа, - им будет не до нас.
Жестокий осушил рюмку и со стуком поставил ее на стойку.
- Пей же, - сказал он.
Финрод рассмеялся и выпил.
Саурон с одобрением проследил за ним, затем снова наполнил рюмки.
- А этот тост, пожалуй, стоит провозгласить за всепобеждающую силу искусства. - Финрод вновь изумленно воззрился на своего нежданного собутыльника. - Именно так, золотко мое. Профессор, быть может, и прав – искусство вечно, а мы всего лишь его скромные служители… и жертвы.
Это был странный тост, даже для сегодняшнего дня, но Финрод выпил за всепобеждающую силу искусства.
- Послушай, а почему ты со мной пьешь? – вдруг спросил Саурон, заглядывая в глаза Финроду.
- Ты против? – любезным тоном поинтересовался тот.
- Отвечать вопросом на вопрос не очень-то учтиво, – заметил Саурон.
- Тогда не следует задавать бессмысленные вопросы. Ты спрашиваешь, почему я пью с тобой. Отвечаю: потому что ты пьешь со мной, - Финрод взял бутылку и налил рюмки до краев. – За тебя, майа Саурон, - сказал он. И не дожидаясь ответа, осушил свою рюмку.
Саурон усмехнулся.
- За тебя, эльда Финрод, - проговорил он и последовал примеру эльфа.
- Кстати, - сказал Саурон, вновь берясь за бутылку, – коридор и табличка на семи языках, включая Куздул - твоя работа?
Финрод кивнул.
- Я умилен, - добродушно ухмыльнулся темный майа. - Твоим каллиграфическим искусством. Умничка. И чары неплохие, и уголок выбран уютный, - Саурон обвел маленький бар оценивающим взглядом. – Я кое-что добавил от себя, но боюсь, некоторым наши чары не помеха.
- Профессору? – спросил Финрод, водя пальцем по краю рюмки.
- Ему, - мрачно согласился Саурон, - и нашей растреклятой влюбленной парочке, которая пользуется расположением Профессора. Вот кого я бы задушил своими собственными руками, - карие глаза Саурона сверкнули недобрым огнем.
- Зачем же? Я предчувствую, что им на долю выпадет еще немало тяжелых испытаний… в руках нашего Автора.
- Подумаешь, - пожал плечами Саурон. - Ты никогда не замечал, что эти влюбленные в литературе – настоящее стихийное бедствие? Какой-нибудь заурядный удалец или дама, у которой нет ни одного достоинства, кроме пары голубых глаз, выбирают себе самого неподходящего друга сердца; они окружают себя надуманными страданиями, вляпываются в сомнительные приключения, а мучаются и расхлебывают всю кашу несчастные, ни в чем не провинившиеся окружающие. Ну скажи, кто такие Берен и Лютиэн? Что такого достойного они совершили в своей жизни, чтобы ради них губить НАС?
- Берен - стойкий и отважный воин, - просто возразил Финрод.
- Добрый ты, эльф мой златоволосый, - вздохнул Саурон, глядя на Финрода, как на повредившегося рассудком. - Да таких воинов – пруд пруди, а если поискать, найдутся и более стойкие и отважные. Просто о Берене взяли да и написали. А Лютиэн? Кукла, избалованная папенькина дочка. Что ж она ножкой своей белой не топнула, да не покинула отчий дом вместе с Береном? Не сказала: «Любимый мой, как я могу послать тебя на верную смерть? Не нужен мне Сильмарил, и папенька обойдется – ты для меня дороже всего на свете?» Что же не сказала так, а?
- Перестань, – с мягким упреком остановил его Финрод, - Столько лет жила она в любви и холе, в ладу с отцом и матерью. И вдруг – ослушание? Отцовский гнев? Побег? Что бы ты сам сделал, если бы судьба, или скажем, любовь, поставила тебя перед выбором: предать свою судьбу, оставить все как есть или сдать Минас-Тирит, отречься от служения Морготу и уйти в восточные леса, - Финрод хитро улыбнулся, - странствующим менестрелем? Тебе было бы легко сделать этот выбор? Легко расстаться с привычной жизнью? Ты бы смог вот так, вдруг все изменить?
- Браво! Брависсимо! – Саурон смотрел на Финрода со смесью жалости и восторга. - Тебе бы адвокатом работать, золотко мое. Только, - Саурон вздохнул, - привычки и комплексы Дориатской королевны – ее личные проблемы. Да и если взвесить на весах справедливости? На одной чаше прекрасная принцесса и смелый воин – извечный сказочный стереотип. На другой – правитель самого крупного из королевств Белерианда: мыслитель, воин, дипломат, благородной души эльф, - Финрод устремил на Саурона взгляд ясно говоривший, «ну-можно-ли-так-бессовестно-льстить?» – и я – могущественный чародей, выдающийся полководец… - Саурон небрежно взмахнул рукой, - впрочем, я буду скромен и воздержусь от дальнейших похвал в свой адрес…
- Так какая чаша должна перевесить? По справедливости? Ты ведь эльф справедливый? Кто нужнее? Кто бесполезнее? – Саурон впился глазами в лицо Финрода, и эльф со странной грустью почувствовал, что под насмешливым тоном скрывается злая, темная тоска.
- Боюсь, не нам с тобой решать, в чем справедливость, - ответил Финрод тихим голосом. - Может статься, что любовь принцессы и воина для истории нужнее и важнее, чем все короли и полководцы Белерианда. Кто знает.
Саурон презрительно фыркнул, покрутил в пальцах полную рюмку и рассмеялся полузлым полуусталым смехом.
- Ладно, - сказал темный майа уже более легкомысленным тоном. - Пофилософствовать мы с тобой еще успеем – в стихах и с музыкальным сопровождением. Ты мне вот что лучше скажи: чем тебя купили?
- То есть? – растерялся Финрод.
- Ну что тебе предложили за то, чтобы ты согласился на этот бредовый сценарий?
Финроду показалось, что он начинает догадываться, о чем сейчас пойдет речь. Но вслух он этого не высказал.
- Ты хочешь сказать, что я мог отказаться? - со смешком спросил эльф.
Глаза Саурона от изумления стали круглыми и совершенно кошачьими.
- Только не говори, что ты согласился без слов? – прошептал потрясенный майа.
- Нет, слов было много, даже слишком, - проговорил Финрод.
- И Профессор не предложил добавить ложку меда в эту бочку дегтя?
- Профессор обещал мне повторное воплощение в Амане, - с горькой улыбкой сказал Финрод.
- Ха! – удовлетворенно воскликнул Саурон, хлопнув ладонью по стойке. - Мне тоже, - пояснил он в ответ на немой вопрос эльфа, - не в Амане, конечно - в Ангбанде. Плюс – великие и темные свершения во Второй и Третьей Эпохах. В качестве моральной компенсации.
«Вот и мне Амариэ досталась в качестве моральной компенсации. Забавно» - подумал Финрод.
- За это нужно выпить, - предложил Саурон. - За несчастных, бесправных персонажей, которых можно купить, продать и… предать.
- Кстати, а точнее, некстати, - начал майа, поставив пустую рюмку на стойку, - мне, наверное, следует поблагодарить тебя за охранника. Только скажи на милость, зачем тебе понадобилось меня выгораживать?
- И снова странный вопрос. Мне опять придется проявить неучтивость. Тебя что-то не устраивает? Ты предпочел бы сейчас сидеть в полицейском участке и ждать, пока за тебя не внесут залог?
- Я, разумеется, предпочитаю сидеть здесь. Меня мотивы интересовали.
- Мы же не герои детективной повести, чтобы придавать большое значение мотивам, - уклонился от ответа Финрод.
- А тебя самого не устроило бы, если б я сидел в участке, а ты наслаждался здесь тишиной и покоем? – настаивал Саурон.
- Твоя забота обо мне очень трогательна, - улыбнулся Финрод, - но, думаю, покоем я успею насладиться в чертогах Мандоса.
- Брр, - Саурон передернул плечами. - Эх, Финрод – Финрод, великодушное ты создание. Клянусь короной Мелькора с пока еще тремя Сильмарилами, лично я тебя убивать не стал бы. Ты только не думай, я не расчувствовался, сантименты здесь не при чем, - заверил Саурон скептически приподнявшего одну бровь эльфа, - как комендант Минас-Тирита, я бы вряд ли кого-нибудь из вас пощадил. Я бы подверг вас самым действенным пыткам, и пусть Профессор говорит все, что угодно о романах про средневековую инквизицию. Только я ни за что не начал бы с вас – эльфов. О нет! Я бы первым делом принялся за Берена, как за существо более слабое. Уж я бы развязал ему язык, а не развязал бы – убил, невелика потеря. Зато какой сюрприз для Дориатской принцессы! – Саурон мечтательно уставился в окно, за которым начал медленно падать белый пушистый снег.
- Это было бы жестоко, - после недолгого молчания тихо произнес Финрод.
- Жестоко? Ой ли, - насмешливо откликнулся Саурон. - А что бы вы, эльфы, сделали с вражескими лазутчиками? Ну конечно, вы не стали бы их пытать, эльфы – беспечный народ! В самом деле, к чему узнавать о планах врага?! Вы бы их сразу убили, из добросердечия – чтоб не мучались. Хотя, что это я! Вы же пленников не берете. Мне ли не знать, что в Нарготрондский дозор берут самых метких лучников, а иные из них не гнушаются смазывать наконечники своих стрел смертельным ядом. Я не прав, Финрод, добрый мой эльф?
- Ты прав, Саурон, - спокойно ответил Финрод. - Мы пленников не берем. Как ты сказал, мы, эльфы – беспечный народ.
- Ладно, к балрогам ее, эту мораль, - отбросив язвительность, сказал вдруг Саурон, - À la guerre comme à la guerre. Кто-то нападает, как умеет, кто-то защищается… как может. Не лезли бы на рожон… - Саурон осекся, - Прости, - неожиданно покаянным тоном сказал он, положив руку на плечо Финрода, - это было бестактно. Вы не лезли. Вас послал Профессор.
Финрод невольно улыбнулся уголком губ.
- Ну вот, так-то лучше, - удовлетворенно мурлыкнул Саурон. - К чему трепать друг другу нервы – это работа авторов. И вообще, в пасть драконам все сюжеты мира, хоть сегодня вечером мы можем от них отдохнуть… и забыться. – Саурон вдруг поднял вверх указательный палец. – И вот верный способ забыть все печали.
Темный майа подбежал к прислоненной к стене гитаре, взял ее в руки нежно, как ребенка, и, устроившись поудобнее в углу, напротив окна, взял несколько аккордов.
- Что же мне спеть тебе такого, эльф мой погрустневший? – спросил он с лукавой улыбкой.
- Что-нибудь, что я еще не слышал, - предложил Финрод.
Саурон задумался.
- Тогда возьмем песню не из моего репертуара. Скажем, эту.
Саурон легко коснулся пальцами струн и запел:
«Yesterday,
all my troubles seemed so far away
Now it looks as though they're here to stay»
Oh, I believe in yesterday…»
- Что это за песня? – спросил Финрод, когда Саурон закончил петь.
- Неужто понравилось? – удивился тот.
- Сносно, - милостиво одобрил Финрод, - немного необычно. Так откуда песня?
- Хоть убей, не ведаю. Я ее слышал от Мелькора, а откуда он их берет – Эру знает. Мелькор иногда напоминает такой своеобразный радиоприемник, который ловит всю музыку мира: и ту, которая уже была создана, и ту, которая будет написана через много лет. И даже ту, которая, наверное, никогда не прозвучит. Так что, может быть, создатель этой песни еще не родился, или только учится ходить… или так и не станет ее создателем. И хватит уже изображать публику, - закончил Саурон, - переселяйся ко мне вместе с арфой… и не забудь бутылку прихватить.
Пока Финрод располагался поуютнее в углу и вынимал из чехла арфу, Саурон наигрывал издевательски бравурный марш, и перестал только тогда, когда Финрод сыграл тихонько первые аккорды из другого марша, ставшего впоследствии третьей частью сонаты си-бемоль минор.
Саурон ухмыльнулся.
- Я тоже люблю Шопена, сокровище мое, но из его богатого наследия можно выбрать что-то более приличествующее случаю.
- Куда уж «более», - возразил Финрод. - Лучше спой что-нибудь знакомое.
- Легко, - согласился Саурон. - Скажем, «Воин эльфийский домой возвращался»
- Бессовестный, - с полушутливой укоризной воскликнул Финрод.
- Почему сразу «бессовестный»? Красивая мелодия, а что слова грустные… так война же.
- А чьи орки в песне убивают несчастного эльфа?
- Золотко мое, я же не терзаю твои уши песнями о том, как «Орочий воин домой возвращался», а их тоже немало. И в них тоже поется о том, как солдат спешит в родные края, к жене и малым деткам. Он едет, никого не трогает, а гнусные эльфы подстерегают его в засаде и убивают в двух шагах от милого крыльца. Но я добр и милосерден – я избавляю тебя от знакомства с орочьим фольклором, которое может роковым образом сказаться на твоей тонкой эльфийской натуре, – Саурон перевел дух. - И потом, кто сказал, что орков из песни послал именно я? Возможно, это был их собственный почин. Вот так вот.
- Знаешь ли, это тебе следовало бы подвизаться на юридическом поприще, - воскликнул несколько опешивший Финрод. - Я не стану спорить – песня и в самом деле красивая. – Финрод махнул рукой. - Ладно уж. Пой.
Вечерело. Профессор рассеяно включил свет в коридоре. Потом выключил. Снова включил. Похлопал себя по карманам жакета в поисках очков. С удивлением обнаружил, что держит очки в руках. Ах, да, ведь он только что ходил за очками. Ну конечно же, он забыл сценарий! Профессор уже хотел было вернуться, но на выходе из коридора остановился, как вкопанный. Нет, сценарий ему сейчас был ни к чему. И все-таки он что-то забыл.
Профессор задумался, вспоминая. В первый раз он вернулся за трубкой. Так. Потом за табаком. В третий раз он вынужден был пойти в кабинет за очками. Хотя, на самом деле, ничего из этого ему не было нужно. А нужно было… Внезапно Профессор просиял. Он вспомнил, что должен был разыскать Саурона и сообщить ему о кое-каких изменениях в сюжете; обязанность не из приятных, но лучше отделаться от всего за один день.
И Профессор решительным шагом прошел по коридору и толкнул дверь с висящей табличкой «Закрыто на ремонт». Толкнул и остановился на пороге; за углом из глубины комнатки доносилось пение. Чей-то мягкий смутно знакомый тенор пел на незнакомом Профессору языке грустную, мелодичную песню.
«…Он упал возле ног вороного коня
и закрыл очи, полные синью.
"Ты конёк вороной, передай дорогой,
что я честно погиб за Россию"
Там вдали за рекой догорали огни,
в небе ясном заря занималась.
Сотня юных бойцов в стан деникинских войск
из разведки домой возвращалась.»
- У текста этой песни есть несколько вариантов, - сказал певец, после недолгого молчания. – Но мы с тобой, пожалуй не будем углубляться в хитросплетения российской истории. Мне лично нравится эта версия. Хотя слова в песне – дело десятое.
- Мелодия, конечно, важнее, - согласился второй, не менее знакомый Профессору голос.- Но мне непременно надо будет лучше выучить русский. Майа Артано, моя признательность тебе не знает пределов – ты открыл мне мир замечательных песен.
- Да, это настоящая сокровищница, - с воодушевлением подхватил Саурон, - Приходи как-нибудь к нам с Мелькором в Ангбанд…
Последовала выразительная пауза. Потом грянул дружный хохот.
- Нет, я серьезно, я даже не думал шутить! - воскликнул Саурон, отсмеявшись. - Хотя нет… - внезапно погрустнел он, - сейчас это было бы не очень осмотрительно. Профессор послал нашему абсолютному злу по почте сценарий, а Мелькору под горячую руку лучше не попадаться.
Профессор шагнул внутрь комнаты. В углу, на мягких стульях, в компании гитары, арфы и пустых бутылок, расположились Финрод и Саурон. При виде Автора, Саурон наморщил нос и тихо пробормотал что-то вроде «Изыди, нечистая сила».
Профессор предпочел пропустить эту реплику мимо ушей, не вдаваясь в подробности, и воззвал к Финроду.
- Финрод, Бога ради, что здесь происходит?
- Ничего особенного, Профессор, - невозмутимо ответил эльф, - Мы беседуем, поем.
- И пьем, - уточнил Саурон, исподлобья глядя на Автора.
Однако Профессор по-прежнему не замечал Саурона.
- Я не ожидал от тебя подобного поведения, Финрод, - продолжал Автор, качая головой. - Пьянствовать вместе со своим будущим убийцей…
Саурон презрительно фыркнул и закатил глаза к потолку, мол, кто здесь убийца – надо еще выяснить.
- Мир полон неожиданностей, Профессор, - пожал плечами Финрод. - И я не стал бы характеризовать то, что вы видите, как пьянство.
- Надеюсь, ты еще не пил с ним на брудершафт? - саркастически поинтересовался Профессор.
- Не беспокойтесь, Профессор, - снова вмешался Саурон, - даже если бы и пил, на вашем драгоценном сценарии это никак не отразится. Можете не переживать – я честно сыграю свою роль: посажу его в глубокую, темную яму и отдам на растерзание злому голодному волку – вы будете удовлетворены сполна.
Профессор недовольно поджал губы, но спорить не стал, напротив, обратился к Саурону деловым тоном.
- Кстати, о сценарии. Ты сейчас в состоянии меня выслушать, или нам лучше поговорить, когда ты протрезвеешь?
- «И пьяный… и трезвый… я всегда тебя понимаю», - нараспев произнес Саурон, перебирая струны гитары. - И откуда же это цитата, - задумчиво добавил он, поднимая на Профессор взгляд – видно было, что ему доставляет ребяческое удовольствие дразнить Автора. – Говорите, Профессор. Ваше присутствие трезвит не хуже ледяного душа.
- Я пришел к выводу, - начал Профессор, и Финроду послышалась в его голосе некоторая нерешительность, - что развоплощение на данном этапе будет, в некоторой степени… преждевременным, даже лишним. Я думаю, нужно поступить следующим образом: Лютиэн потребует, чтобы ты сдал захваченный тобой остров, она пригрозит, что в противном случае ты будешь лишен телесной оболочки, и твоя тень вернется к Морготу, где будет вечно мучатся под пыткой его презрения (Финрод готов был поклясться всеми орлами Манвэ с малыми орлятами, что Профессор только что занимался проработкой текста). И ты согласишься с ее условиями.
Профессор еще не закончил говорить, как эльф почувствовал приближение «грозы». Темный майа слушал, задумчиво обводя ногтем золоченые буквы на этикетке, и все еще насмешливо улыбаясь, но Финрод ощущал, как от Саурона исходят волны нешуточного гнева. Едва профессор замолк, на долю секунды повисла звенящая тишина, и за это мгновение Финрод понял, что сейчас произойдет, и попытался вмешаться. Но майа опередил его. Не успели пальцы Финрода сомкнуться на запястье правой руки Саурона, как тот перебросил бутылку в левую и с размаху швырнул ее, как казалось, в голову Профессора. Но прежде чем пальцы Саурона выпустили бутылку, Финрод с облегчением вздохнул – он ошибся, цель была другой. «Снаряд» разлетелся на мелкие осколки прямо за плечом Профессора.
Все это произошло так стремительно, что звон бьющегося стекла почти стих, когда Профессор вздрогнул. Должно быть, он не на шутку испугался, потому что щеки его посерели, и, несмотря на свою обычную сдержанность, он набросился на Саурона с криком:
- Ты с ума сошел?! Что ты себе позволяешь?! А если бы ты попал в меня?!!
- Хотел бы попасть, попал бы, – хмуро ответил Саурон. - А не попал, значит, и не собирался.
- А ну как бы спьяну «промахнулся» мне в голову?!
Саурон презрительно скривил губы. Встав, он оглянулся по сторонам, словно в поисках чего-то, затем шагнул к двери и открыл ее. Заинтригованный Финрод подошел к нему.
- Видите вот тот бюст в конце коридора, Профессор? – спросил Саурон, указывая на едва видневшиеся в темной нише смутные очертания небольшого гипсового бюста. – Спорим на Сильмарил Берена, что я попаду в него…, хотя бы, этим перстнем, – Саурон снял с безымянного пальца серебряный перстень, – с закрытыми глазами.
- Спорить не стану, - все еще сердито сказал Профессор. Однако видно было, что в нем медленно разгорается искорка спортивного азарта, - но в бюст ты не попадешь. Тем более с закрытыми глазами.
- А вот и попаду, - Саурон небрежно подбросил перстень на ладони. - Прямо в нос, - уточнил он, хулигански подмигнув Финроду.
- И потом, я в любом случае, запрещаю тебе портить общественное имущество, - продолжал Профессор, - это бюст известной британской писательницы Вирджинии Вулф.
- Какое чудовищное имя, - брезгливо поморщился Саурон, - о чем думали ее родители.… Впрочем, неважно. Я готов заплатить городской казне за сотню таких бюстов…, - майа сорвал с рукава черную ленту и протянул Финроду. – Завяжи мне, пожалуйста, глаза… Я, вообще, платил бы Мэрии за то, чтобы она не ставила повсюду бюсты британских писательниц с кошмарными именами.
Финрод тщательно завязал Саурону глаза и внимательно проверил повязку.
- Только, чур, не подглядывать, - предупредил он.
Саурон только фыркнул.
- Можешь потушить в коридоре свет! – сказал он – Ну, Профессор, смотрите!
И Саурон, размахнувшись, бросил кольцо. Но судьба распорядилась так, что Профессору не удалось в тот день узнать, ждал бы его проигрыш или выигрыш, поспорь он с Сауроном. Потому что в тот самый момент, когда кольцо, сверкнув, понеслось к цели, из-за угла в дальнем конце коридора торопливым шагом вышел Берен, и перстень с жутковатым стуком попал прямо ему в лоб.
Берен вскрикнул от боли и неожиданности и прижал руку ко лбу. Финрод ойкнул. Профессор ахнул и всплеснул руками. Саурон, заподозривший неладное, сорвал с глаз ленту. Секунду – другую он недоуменно смотрел на ошарашено моргавшего глазами Берена, а потом залился восторженным смехом.
Финрод долго крепился, но при виде Берена, который, слегка окосев от удара, шел, изумленно взирая на них, не выдержал и тоже рассмеялся.
- Господи помилуй! Что же здесь смешного! – возмутился Профессор, осуждающе глядя на своих развеселившихся персонажей: Финрод смеялся, закрыв лицо руками; Саурон, рухнув на стул, едва не рыдал от хохота.
- О, Эру Ми-милосердный, - заикаясь от смеха, выдавил он. - Ка-какая прелесть!
- Смешно дураку, что нос на боку, - сумрачно заметил Берен. появляясь в дверном проеме, - Ты что это за развлечения придумал, а, лиходей? - беззлобно, но весьма грозно осведомился он.
Пока Саурон пытался обрести дар речи, Финрод положил в платок несколько кубиков льда и протянул платок Берену.
- Приложи ко лбу холодное, может, полегчает немного, - сказал он, мужественно сдерживая рвущийся наружу смех.
- Благодарю, государь, - Берен приложил платок к огромной шишке на лбу.
- Ой, Берен, отныне твой по-подвиг впишут в анналы истории, - сквозь смех выговорил темный майа. – Тебе дадут медаль за спасение носа Вирджинии Вулф!
Брови Берена поползли вверх. Он обернулся к Автору.
- Профессор, что это с ним?
Финрод провел пальцем по губам, словно стирая с них остатки улыбки, и ответил за Профессора.
- Артано целился не в тебя, Берен. Он поспорил с Профессором, что попадет кольцом в бюст Вирджинии Вулф, который стоит в том коридоре, откуда ты шел.
Однако, вместо того, чтобы прояснить ситуацию, это объяснение, похоже, привело сына Барахира в еще большее недоумение. Он вновь обратил вопрошающий взор к Профессору.
Автор открыл было рот, чтобы ответить на этот невысказанный вопрос, как вдруг раздался сердитый стук каблучков, и в бар влетела Лютиэн. Окинув взглядом честную компанию, она подбежала к Берену и обняла его.
- Зайка, милый, - проворковала она, - что этот гадкий майа опять натворил?
Саурон, который уже начал понемногу приходить в себя, снова взвыл от смеха.
- «Гадкий майа» едва не превратил «зайку» в единорога, - чуть не всхлипывая от неудержимого хохота, простонал он.
Финрод, опустив голову, чтобы скрыть непрошенную улыбку, с притворным интересом занялся изучением этикетки на одной из бутылок.
Берен сокрушенно покачал головой.
- Профессор, а может быть, не нужно всего этого, ну… всяческих сложностей, - начал он, но Лютиэн перебила его.
- Ах, нет, зайка, непременно нужно. Так интереснее!
- Что-то мне так не думается, - с сомнением проговорил Берен. – Какая-то неразбериха получается, да и народу столько втянули… Вот, сама посмотри, что делается. – Берен махнул рукой в сторону Саурона и Финрода. – Напрасно я рассказал вам про нас с Лу, Профессор. Жили бы тихо - мирно, никому не мешали…
Саурон и Финрод обменялись удивленными взглядами.
- Позволь с тобой не согласится, Берен, - сказал оскорбленный в лучших чувствах Профессор. – Это одна из лучших сюжетных линий. Кроме того, просматриваются кое-какие параллели, - туманно добавил он.
- Вам, конечно, виднее, Профессор, – миролюбиво согласился Берен. – Я в писательском ремесле мало что смыслю. Но как-то хочется иногда спокойной жизни.
- Ладно, пойдем, Лу, – закончил он, обняв Лютиэн за талию и увлекая ее к выходу из бара.
У двери Берен остановился и вгляделся в полумрак коридора.
- Знаешь, а ты бы попал в ту голову, если б не моя, невезучая, - заметил он, обращаясь к Саурону. – Прикинуть, так ты, наверняка, испортил бы ей нос… - Берен хмыкнул, - Тоже мне, Натти Бампо.
И Берен с Лютиэн удалились.
Саурон вздохнул и тронул струны гитары.
- Мда-а. Как говаривала Герцогиня, «мораль отсюда такова»: не поверяйте своих тайн авторам – они не преминут этим воспользоваться. А еще Берен читает Фенимора Купера…
Саурон снова тихонечко коснулся струн, словно спрашивая их о чем-то, и заиграл. При первых звуках мелодии,
Финрод понимающе улыбнулся и, выждав несколько тактов, подхватил третий голос. Профессор, который уже собрался последовать за Береном и Лютиэн, остановился в дверях, и, засунув руки в карманы жакета, начал слушать.
Он слушал, полуприкрыв глаза, и, когда стихла последняя нота, еще некоторое время стоял, прислонясь к дверному косяку, и будто вслушивался в удаляющиеся шаги мелодии.
- Это и есть «всепобеждающая сила искусства», - пояснил Саурон Финроду, указывая на Автора изящным жестом руки. – Даже Профессору нравится Бах.
- Почему «даже Профессору»! – обиделся Автор. – Я с глубоким уважением отношусь к классической музыке. Хотя произведение для клавира весьма непривычно звучит в переложении для гитары.
- Увы, за неимением клавира, а еще лучше, органа… Ах, кстати, - воскликнул Саурон, - до меня дошли слухи, что у Вашего Нарготрондского Величества есть неплохая коллекция пластинок с органной музыкой.
- Слухи верны. Кто меня выдал?
- Твоя очаровательная сестра. Мы как-то встретились в Филармонии и разговорились в антракте... Обожаю огранную музыку. Я иногда захожу в церкви - Профессор вздрогнул. – это такие красивые здания своеобразной архитектуры, где люди молятся Эру, - объяснил темный майа, - захожу, чтобы послушать орган. Ведь это уникальный инструмент. Его звуки обволакивают тебя со всех сторон, у них будто нет источника. Они несут тебя вверх, отрывая от земли. А иногда, кажется, что музыка звучит в твоей груди… И тебя охватывает странное чувство... и порой начинает щипать в уголках глаз.
- Словно хочется плакать, - кивнул Финрод.
- Нет, плакать мне не хочется, - задумчиво нахмурился Саурон, - и щипать в глазах может от ладана и прочих благовоний... Зато в церкви Св. Иоанна Крестителя – восхитительный хор. Я как-то на днях застал его за репетицией и услышал одну песенку – такую простенькую, но очень задушевную.
Саурон наиграл мотив.
- Ужас, - пробормотал Профессор, - слушать, как Гортхаур-Жестокий поет Рождественские гимны – это свыше моих сил. Я вынужден с сами попрощаться.
- Будет честнее, если вы скажете «до свидания», - уточнил Саурон. - Прощание нам предстоит еще не скоро.
- Тогда до скорого свидания, - и, позволив себе эту невинную месть, Профессор вышел из комнаты.
- И воцарились тишина и покой, - торжественно сказал темный майа, - К слову о тишине и покое: в той песенке как раз пелось о тихой, мирной ночи и еще о чем-то, но я не запомнил слова.
- Жаль, - огорчился Финрод, – я бы послушал песню. Но ведь слова можно и присочинить на ходу.
- И то верно, эльф мой изобретательный, - согласился Саурон, - Можно попробовать.
И Саурон запел, тихо, задумчиво, под нежные звуки гитары и безмолвный аккомпанемент снега, все еще медленно падавшего за окном и сказочно поблескивающего в холодном, голубоватом свете фонарей.
«Ночь тиха, ночь светла.
Мир на землю принесла.
Спит под снегом Тол-Сирион,
В сон Нарготронд весь погружен.
Только в небе одна
Тихо блуждает Луна…»
Занавес.
Стоп-стоп! А вы не хотите знать, что было дальше? Как это, вы знаете, что было дальше? Вы просто читали «Сильмариллион», да еще под редакцией не самого Профессора. Неужели вы не верите в Жизнь После Книги?!
Так вот.
Саурон вступил в эту самую Жизнь на двадцать с лишним лет раньше Финрода. И сразу же попал под Запрет: некую разновидность полунебытия, для персонажей «обладающих значительными сверхъестественными способностями, имеющих склонность ко злу и не выказывающих признаков раскаяния в содеянном» (цитата из Конституции Страны). Ходят слухи, что, попав в Страну, Финрод ходатайствовал за освобождение Саурона из-под Запрета. Но, я полагаю, слухи эти ложны – прочитав «Властелина Колец», Финрод, как эльф разумный, безусловно, счел бы такую попытку заранее обреченной на неудачу. Впрочем, это лишь мое предположение.
Что касается родственницы Даэрона – кудрявой брюнетки, то, узнав о появлении Амариэ, она сочла это изменой и наотрез отказалась видеть Его Нарготрондское Величество. (И, наверное, напрасно, так как по закону, Амариэ, как персонаж «являющийся воспоминанием, не произносящий речей и не совершающий поступков, в особенности могущих повлиять на сюжет», не воплотилась в Стране). И хотя Финрод еще не успел всерьез влюбиться в ревнивую обладательницу кудряшек, эта история его очень опечалила. Но как утверждают лица осведомленные, недавно в жизни Финрода появилась некая обитательница лесов Оссирианда (конечно, брюнетка, с кудряшками) и, возможно…
А впрочем, мы не любопытны. Пусть будут счастливы.
"Трудно Быть Персонажем"
Часть I
Лирико-юмористический Бред.
Объяснение:
Текст пестрит анахронизмами. Впрочем, это «авторская задумка». Несмотря на то, что в тот период времени, к которому относится фик, некоторые версии, возможно, не существовали, не исключено, впрочем, что они могли крутиться у Автора в голове, хотя и не были записаны.
Предупреждение:
Особо трепетным полконникам
а) Финрода,
б) Саурона,
в) Берена,
г) Лютиэн,
д) Профессора – прошу принять во внимание: вы Предупреждены!
Трудно быть персонажем.
Трудно быть автором. К примеру, хотите вы сообщить вашему персонажу Джону Смиту, что намерены осчастливить его и скрасить серость его существования любовью к прекрасной Мэри Браун. И вдруг выясняете, что М-р Смит давно и страстно влюблен в не менее прекрасную Энни Грэй, которую вы, между тем, прочите в избранницы сердца Тому Сильверу.
Еще труднее приходится, если нужно объявить персонажу о его смерти. Хорошо еще если ваш герой верит в Жизнь После Книги. Но даже и в этом случае абсолютно не исключено, что придирчивому персонажу не понравится дерево, из которого сделан гроб, или музыка, играющая на его похоронах.
читать дальше
Часть Первая.
Странное дело: о том, что хорошо, о днях, которые провел приятно, рассказывается скоро, и слушать про них не так уж интересно. А вот про то, что неприятно, что вызывает страх или отвращение, рассказы получаются долгими и захватывающими.
«Хоббит, или Туда и Обратно»
Дж. Р. Р. Толкиен
Лютиэн выскочила из-за угла, как чертик из коробочки. Лютиэн выскочила из-за угла, как чертик из коробочки. Широко улыбнулась и хлопнула в ладоши.
- Фи-и-инрод! – пропела она. - Как хорошо, что я тебя встретила! Твой телефон с утра не отвечает.
- Прости его великодушно, - проговорил Финрод, - он еще не научился сам отвечать на звонки, а я никак не мог ему помочь – с утра стоял в очереди за рождественскими покупками.
Лютиэн засмеялась, показав ослепительно белые зубы.
- Ой, Фи-и-инрод! Ты такой забавный! А тебя Профессор ищет. Он хочет поговорить с тобой.
Лютиэн улыбнулась еще шире, и в душу Финрода вкралась смутная тревога. Такой широкой радостной улыбкой двоюродная тетушка обычно предваряла сообщение далеко не самых приятных новостей. Может быть, Лютиэн думала, что улыбка подсластит горечь дурных известий? Но Финрод отмел эту мысль. Лютиэн вряд ли думала – она жила одним сердцем. Иногда Финроду казалось, что так проще… для Лютиэн.
- Что-то случилось? – спросил Финрод.
- Нет-нет, ничего не случилось, - заверила его Лютиэн. - Но ты поспеши. Профессор ждет.
И двоюродная тетушка летящей походкой удалилась, оставив Финрода наедине с дурными предчувствиями.
Когда Автор хочет видеть персонажа, это в девяноста процентах случаев заканчивается плохо. Для персонажа. Год назад Профессор сообщил своим «детищам» о Дагор Браголлах. С тех пор в приемной Автора обосновался угрюмый гном в серо-зеленой форме охранника из «Щита» - агентства по обеспечению безопасности частных лиц. «Щитоносец» появился на следующий день после того, как Галадриэль в решительной форме потребовала у Профессора объяснения: почему первыми жертвами Битвы Внезапного Пламени непременно должны были стать Ангрод и Аэгнор.
Вот и теперь дежурный охранник-гном остановил Финрода и заявил, что Профессор занят и никого не принимает.
- Но Профессор ждет меня, - удивился Финрод.
- Имя? - ворчливо осведомился охранник.
- Финрод.
Гном сверился с журналом посещений.
- Числитесь, - буркнул он наконец, - но придется подождать: у Профессора посетитель.
Финрод, вооружившись терпением, присел на низенький неудобный диванчик в углу приемной.
Дагор Браголлах уже успела стать историей, но Финрод хорошо помнил настроение, царившее среди эльфов в те дни. Келегорм три дня подряд справлял поминки по Ангроду и Аэгнору, да так усердно, что под конец «поминаемые» вынуждены были на плечах нести его к старшим братьям. Финголфин ходил притихший, отвечал невпопад и даже помирился с Фингоном. Саурон порхал как бабочка, расписывая каждому, кто был готов его выслушать, какие изменения он собирается внести в интерьер Минас-Тирита, и какую ткань он уже выбрал для переобивки мебели.
Тогда же с новой силой вспыхнули разговоры о Жизни После Книги. Герои опубликованных произведений в Предкнижье не возвращались и рассказать об этой жизни ничего не могли. Поэтому теории, гипотезы и слухи носились в воздухе, как мошкара над болотом.
Финрод в этих дискуссиях участия не принимал. Но он часто вспоминал о том, как однажды повстречал в коридоре писателя с грустными глазами. Между ними завязался разговор, и собеседник Финрода между делом упомянул Жизнь После Книги.
- Так это не миф? - спросил заинтересованный эльф.
Говорили, что некоторые писатели иногда встречаются со своими персонажами в Стране.
- Нет, конечно, - улыбнулся писатель, - персонажи бессмертны – ведь о вас будут читать и наши дети, и внуки и правнуки. И по-настоящему вы начинаете жить только в Стране. Там же проверяются на прочность наши сюжеты – эти слабые попытки отразить жизнь. И так как испытание проводит сама Жизнь, то нечего и говорить, что иногда они не выдерживают проверки, - собеседник Финрода снова улыбнулся, на сей раз немного виновато, и развел руками. - К слову сказать, Страна – это испытание и для персонажей. Испытание и шанс.
Но как тогда, так и теперь, все испытания и возможности Страны казались Финроду далекими, как звезды Элентари. Профессор был занят другим Проектом. Правда, о своем «легендариуме» он не забывал, то и дело внося смятение среди героев новыми поворотами сюжета.
Со времен ознакомления с Дагор Браголлах и последовавшими событиями прошел год. Должно быть, Автор решил, что с его персонажей хватит размеренной жизни.
Дверь в Кабинет Профессора открылась, и оттуда вышел Берен, растерянный и задумчивый. Увидев Финрода, он залился краской смущения и выронил из рук кипу отпечатанных листов.
- Следующий, - пробурчал охранник-гном.
Но Финрод, проигнорировав охранника, принялся помогать Берену собирать разлетевшиеся по полу листы бумаги, под аккомпанемент бурных протестов окончательно сконфузившегося сына Барахира.
- Скопление в приемной охраняемого лица запрещено, - забубнил гном, невидимый сидящим на корточках Финроду и Берену. – Расходитесь, в противном случае могу вызвать патруль.
- Одну минутку, сейчас… - заторопился Берен, комкая и путая листы.
Финрод, озорно подмигнув Берену, поднялся, обошел стол, и одним махом поставил табуретку с сидящем на ней гномом прямо на раскрытый журнал.
- Что вы делаете?! – завизжал охранник не своим голосом. - Это запрещено! Я вызову патруль!
- Успокойтесь, - с приветливой улыбкой сказал Финрод, – я хочу вам помочь. С этого возвышения вы ясно увидите, что никакого, как вы говорите, «скопления» в приемной нет. Следовательно, необходимости вызывать патруль – тоже.
И, ободряюще кивнув головой Берену, наконец собравшему все листы, Финрод прошел в Кабинет Профессора.
***
Через полчаса Финрод сидел на жестком стуле с высокой спинкой напротив Профессора. На коленях его лежала папка для бумаг с надписью: «Лэ о Лейтиан. Сценарий. Краткое изложение. Финроду», сделанной от руки. Тонкие пальцы эльфа нервно теребили ленты на папке, то развязывая их, то снова завязывая бантом.
- Вот, вкратце, и весь сценарий, - подытожил свой монолог Профессор, откидываясь на спинку обитого зеленым бархатом кресла. – Что ты скажешь?
В тоне Профессора помимо вежливого любопытства слышалась едва уловимая нотка тревоги.
- Даже не знаю, что сказать… - медленно заговорил Финрод, - точнее, сказать нужно многое. С чего начать, вот вопрос…- Финрод стряхнул с себя оцепенение. – А хотя бы с самого начала. Почему некоторые персонажи сходят с ума, Профессор?
- Например? – Автор подался вперед, сцепив пальцы рук на лежащей перед ним на столе газете.
- Например, Тингол.
- Тингол… - задумался Профессор. – Скажи мне, Финрод, - продолжил он, конфиденциально понизив голос, - что ты думаешь о Тинголе?
Финрод слегка нахмурился.
- Тингол – мой родич.
- И все же.
- Ну… Тингола можно назвать эльфом несколько эксцентричным, наверное, немного своевольным, быть может, упрямым…
- Самодур, - подсказал Профессор.
- Я бы не стал так резко выражаться.
- Как бы то ни было, Финрод, ты сам сказал: Тингол – эльф эксцентричный.
- Но эксцентричность – еще не безумие. Почему Сильмарил? Отчего бы ему, скажем, не послать Берена убить Глаурунга? Задача маловыполнимая, зато цель благородна, и пользы от этого не в пример больше.
- Не получится. Глаурунга убьет Турин, - ответил Профессор.
- Турин? Кто это?
- Неважно, - отмахнулся Автор. - Финрод, мне кажется, читатель, как и ты, с легкостью догадается, что приказ добыть Сильмарил не более чем предлог, чтобы погубить Берена.
- Я понимаю. Но тогда почему бы не велеть Берену принести отрубленную голову Мелькора? Снести до основания Ангбанд? Привезти письмо от Ольве Альквалондского? Профессор, вы сами писали, что Тингол предал анафеме все связанное с Фэанором и его родом. И вдруг – Сильмарил?!
Профессор покачал головой.
- Ах, Финрод, неужели непонятно, что это вступило в силу проклятие, связанное с камнями Фэанора.
Финрод, сощурив глаза, посмотрел на Профессора – нет, похоже, тот не издевался.
- Ладно, предположим, в случае с Тинголом проклятье «вступило в силу», очевидно, в отместку за его же, Тинголовы, проклятья в адрес Фэанора. Почему же тогда с ума сошел я?
- Ты? – в голосе Профессора зазвучало глубокое возмущение. – Исполнение клятвы ты называешь «сумасшествием»?
- Ни в коем случае, - запротестовал Финрод, - я обязан отцу Берена жизнью, а свои долги я плачу без отсрочки. Я о другом. Не будем говорить о швырянии корон и прочих ребячествах – это можно до известной степени оправдать. Почему я, выражаясь языком современной молодежи, «попер» прямиком на Тол-ин-Гаурхот? В объятья Саурона? Почему мы не взошли на небольшой корабль в одной из юго-восточных гаваней и не поплыли вдоль побережья на север? Согласно вашим же текстам, орки моря не любили, на кораблях не плавали и за морем не следили. Почему, в конце концов, мы не пошли на восток, кружным, но более безопасным путем?
- Но вы были уверены, что, переодевшись орками и с помощью чар, сможете с легкостью пройти через вражеские земли! – воскликнул Профессор.
- Вот я и спрашиваю, почему я сошел с ума, - выразительно приподнял брови Финрод.
- По-твоему, смелый и рискованный поступок теперь так называется? – с горечью проговорил Автор.
- Я понимаю ваш художественный замысел, Профессор, - усмехнулся эльф, - Мы непременно должны попасть в руки Саурона. Кстати, а ведь это обидно – готовиться к схватке с господином и погибнуть от руки прислужника… Впрочем, не в этом суть. Как вы находите такой сюжетный ход? Мы снарядим небольшое судно, чтобы плыть на север, но буря разобьет корабль, и нас выбросит на берег. Мы попытаемся тайными тропами пройти опасные земли, но будем схвачены орками Саурона. Так будет логичнее, не так ли?
- Финрод – Финрод, - вновь покачал головой Профессор, - разве все в жизни происходит по законам логики?
- Я и не говорю о жизни, - голос Финрода был едва заметно припорошен холодным инеем иронии.
- Это не важно, - с благодушной твердостью подвел черту Профессор, снова откидываясь на спинку мягкого зеленого кресла, - в любом случае, я не намерен вносить изменения в эту часть повествования. Тебя еще что-то беспокоит?
- Беспокоит, - Финрод сделал глубокий вдох. - Моя смерть.
- Ты сам только что сказал, - перебил его Профессор, - что готов пожертвовать жизнью ради Берена.
- Я неверно выразился, - с легкой досадой сказал Финрод. - Я имел в виду способ моей смерти.
Профессор впервые за время разговора смущенно отвел взгляд.
- Я, конечно, могу понять, что данный способ смерти… едва ли можно счесть… - Профессор замолк.
- Он до абсурда смешон, вы так не считаете? – небрежно-светским тоном спросил эльф.
Профессор чуть не подпрыгнул в кресле.
- Смешон! – вскричал он. - Право, Финрод, я ожидал любого эпитета, но этот! Ты полагаешь такую смерть смешной?
- Вы, конечно, хотите сказать, что когда меня будет рвать на части огромный волк, мне будет не до смеха? – уточнил Финрод. - Не могу с вами не согласиться. Только, я говорю об эстетическом и литературном аспекте этого эпизода. Судите сами, - Финрод развязал ленты, перебрал листы, вытащил один и начал читать: «Фелагунд… схватившись с волколаком, убил его руками и зубами, но сам был смертельно ранен…» Иными словами, скончался, будучи наполовину съеденным… Вы не находите, что это выглядит и звучит до крайности нелепо и смешно.
И Финрод невольно рассмеялся, коротко и невесело.
Профессор сочувственно покачал головой, поднялся, налил в стакан воды из графина и протянул Финроду.
- Выпей воду, мой мальчик. Может, добавить сюда настойки валерианы или пустырника?
- Нет, благодарю вас, - Финрод с раздосадованной улыбкой провел рукой по лбу и сделал несколько глотков...
Профессор опустился в кресло и заговорил, мягко, успокаивающе, и в то же время настойчиво.
- Поверь мне, Финрод, смерть, которая сейчас кажется тебе абсурдной и смешной, на самом деле – смерть настоящего героя. Твоим мужественным, самоотверженным поступком будут восхищаться тысячи, сотни тысяч читателей, – лицо Профессора озарил свет вдохновения. – Твой подвиг останется в веках!
Финрод ошеломленно смотрел на Профессора, сжимая в руке полупустой стакан.
- Боюсь, вы ошибаетесь, Профессор, - тихо вымолвил он, - думаю, читатели скорее, как говорит современная молодежь, «покрутят пальцем у виска». Да это еще пол беды. Они меня жалеть начнут, вот что страшно.
- Я готов пари держать, - с подъемом продолжал Профессор, - твой поступок станет настоящей легендой!
- Уже стал, - опустив голову, проговорил Финрод, - вот здесь, в этой папке… Профессор, - воскликнул он, поднимая на Автора умоляющий взгляд серых глаз. - Неужели нельзя придумать другую смерть? Пусть более тривиальную, но не такую… глупую?
- Какую же, Финрод? – устало спросил Профессор.
- Любую! – с энтузиазмом начал Финрод. - Допустим, Саурон выводил каждого из пленников сражаться с балрогом… с тремя балрогами. Под конец, когда остались только мы вдвоем, я вызвался вместо Берена.
- Нет-нет. Балроги исключены. Фэанор погиб от руки балрогов, потом еще и Фи… - Профессор осекся. – В общем, слишком много балрогов получается.
- Что ж. Может, вам больше приглянутся орки с отравленными стрелами?
- Ох, нет, это как-то чересчур по-индейски. Обойдемся без аллюзий на Майн Рида и Фенимора Купера.
- Пусть меня сбросят со скалы.
- Плагиат на историю с Эолом.
- Отрубите мне голову, - предложил Финрод, входя в раж.
- Мой мальчик, я не Дюма, а ты не политический преступник.
- О, Эру! – Финрод огляделся по сторонам, словно в поисках озарения. - Я, разумеется, не имею права решать за моих несчастных спутников, но лично меня вы можете, если хотите,… сжечь живьем.
- Финрод! – возмутился Профессор. - Я не пишу романы о средневековой инквизиции. Нет, вопрос о твоей смерти – дело решенное. Ты, надеюсь, не забыл, что остров, где вас будут держать в заточении, называется Тол-ин-Гаурхот. С литературной точки зрения, - Профессор произнес слово «литературной» с особым нажимом, - да, с литературной точки зрения, о которой ты так заботишься, было бы просто «нелепо» прибегнуть к другому способу… - Автор запнулся.
- … умерщвления героев, - закончил с бесстрастным лицом Финрод. - Все ясно, Профессор. Забудем мою смерть. Поговорим вновь о сумасшествии.
- Кто еще сошел с ума? – с иронией поинтересовался Профессор. – Не Берен ли?
- Берен? – переспросил Финрод. - Что вы! Берена мне даже как-то жаль. Он шел ко мне с надеждой: еще бы – бессмертный король на золотом троне; он верил в меня, как дитя в Деда Мороза. Где же ему было знать, что неудачник Финрод вместо того, чтобы пустить Саурону меткую эльфийскую стрелу промеж глаз вздумает устроить выездной концерт. И даже волка как следует загрызть не сможет. – Финрод криво усмехнулся. – Нет, Берен - вполне здравомыслящее существо, только отчаявшееся. Я о своем сумасшествии, Профессор. Объясните мне, во имя всего святого, почему я не разорвал путы раньше и не помог освободиться товарищам? Почему я веду себя, как последний эгоист? Единственные эльфы, которые были мне верны, которые разделили со мной изгнание, плен, пытки – а я спокойно смотрю, как их пожирают волки?!
- Это были не простые путы, - заявил Профессор с видом учителя, объясняющего первокласснику, что 2х2=4.
- Ну, разумеется, заклятые…
- Это были толстые, железные цепи, - холодно уточнил Профессор, игнорируя сарказм в голосе Финрода, - согласись, трудно разорвать такие оковы в один день.
- Час от часу не легче, Профессор! – Финрод едва удержался от того, чтобы закатить глаза к потолку. - Отчего же я тогда этими самыми толстыми железными цепями не задушил моего волка? – В глазах Профессора, под нахмуренными бровями, медленно обретал очертания айсберг сурового осуждения – Впрочем, простите, я забыл: это был заклятый волк, или цепь была слишком коротка, и вообще, вступило в силу проклятье, связанное с камнями Фэанора.
- Финрод, твоя ирония здесь неуместна, - ледяным тоном произнес Профессор.
- А что же тогда уместно? - Финрод, внезапно сникнув, взял со стола карандаш и начал крутить его в пальцах. - Может быть, радость?
- Мне кажется, ты слишком большое значение придаешь деталям, - сказал Профессор, смягчаясь, - Постарайся взглянуть на эту историю под другим углом. Я уверен, тогда ты воспримешь все иначе.
- Общее не отменяет частного, Профессор, - Финрод вернул карандаш на стол. - Боюсь, со сценарием я согласиться не могу…
В кабинете на мгновение повисло неловкое молчание.
- Кстати, совсем забыл, - вдруг оживился Автор. - Я так торопился со сценарием, что не все успел внести. Речь о твоей дальнейшей судьбе.
- «Они погребли тело Фелагунда на вершине холма, на острове, который вновь был чист…» - процитировал по памяти Финрод. - С моей дальнейшей судьбой все ясно.
- Отнюдь. По сценарию ты становишься, - Профессор выдержал торжественную паузу, - первым - и возможно, единственным - из мятежных нолдор, кому будет позволено вновь воплотиться после пребывания в чертогах Мандоса.
- Как так? – Финрод, нахмурившись, посмотрел на Автора.
- Именно так! – довольным тоном подтвердил тот. - Ты воскреснешь в Валиноре и будешь жить там, в счастье и блаженстве.
- И вы полагаете… что после жизни в Белерианде, после всех побед и поражений, после всех открытий и разочарований, будучи единственным воскресшим из мятежных нолдор, расставшись навсегда с братьями, с сестрой, с друзьями, бросив на произвол судьбы королевство и доверившегося мне Берена, - Финрод перевел дыхание, - я смогу жить в блаженстве? – Финрод умолк, тоскливо глядя на чернильную надпись на папке. – Увы, Профессор, вот теперь мне больше нечего сказать. Мы… мы с вами вряд ли сможем когда-либо понять друг друга.
- Финрод, мой мальчик, ты забываешь, что там, в Валиноре, тебя ждет то единственное, ради чего стоит жить человеку или эльфу, то, что перечеркивает и делает ничтожным все победы и поражения, все достижения и неудачи – твоя любовь! Там ты воссоединишься с Амариэ.
Финрод, который уже было встал, чтобы уйти, опустился, нет, даже не опустился, а упал на стул.
- Воссоединюсь с кем? – переспросил он.
- С Амариэ, - Профессор загадочно улыбнулся с видом Деда Мороза, достающего из мешка самую большую коробку, - с твоей возлюбленной.
- Это уже что-то новенькое, - приподнял одну бровь Финрод. - Какое же у меня было семейное положение до сегодняшнего дня? Холост? Женат? Брошен умницей-женой, оставшейся в Амане согласно эльфийской моде времен Исхода?
- Финрод, ты снова шутишь, - с упреком воскликнул Профессор.
- Что же мне еще остается? – развел руками Финрод. - Помнится, по одной из недавних версий, я был женат, и у меня даже был сын.
- Нет-нет. Эта версия меня решительно не устраивает. Никакой жены и никаких детей, - твердо сказал Автор.
- Полностью поддерживаю ваше решение, Профессор, - с насмешкой кивнул Финрод, - Я даже догадываюсь, почему этот вариант перестал вас устраивать. Увести мужа у жены и отца у ребенка – это серьезный удар по репутации Берена как положительного персонажа. Насколько уместнее, если из Нарготронда уйдет одинокий эльф, которого покинула неведомая возлюбленная и собственный рассудок… Кстати, а почему она меня оставила?
- Амариэ? Ну что ты, мой мальчик, она не оставила тебя, о нет! - убежденно заговорил Профессор. - Она была верна тебе и ждала тебя все эти долгие века.
- Значит, это я ее бросил. Профессор, вы выставляете меня настоящим чудовищем.
- С чего ты взял, что ты ее бросил?! – воскликнул Автор, теряя терпение. - Ты последовал велению долга.
- Называйте это как хотите, Профессор. Все равно, получается, что я бросил неизвестную мне Амариэ. Особенно если учесть, что среди Нолдор было кому «исполнить долг», мое поведении кажется мне, мягко говоря, не совсем понятным. Хотя… - Финрод задумался, - с другой стороны… почему она не последовала за мной? Может быть, она вовсе не так пылко и преданно любила меня, как вы пытаетесь мне доказать?
- Любила-любила! – замахал руками Профессор, - Просто ей запретили последовать за тобой.
Финрод засмеялся.
- Кто может запретить девушке из Нолдор поступать так, как ей заблагорассудится?
- Амариэ не из Нолдор. Она из Ваниар.
- Из Ваниар? Блондинка? – разочарованно протянул Финрод.
- Вот уж не думал, что ты обращаешь внимание на такие мелочи.
- Действительно. Как вы уже изволили метко выразиться, Профессор, меня волнуют исключительно пустяки, детали. Но если говорить о пустяках, то мне нравятся брюнетки, - уши Финрода слегка порозовели, - с кудряшками.
Профессор с подозрением всмотрелся в лицо своего персонажа.
- Так, признавайся, Финрод, у тебя уже есть невеста? Вы помолвлены?
- Ну… - Финрод застенчиво улыбнулся, - до помолвки еще очень далеко, но… есть одна девушка из Синдар Дориата… родственница Да…
Оглушительный грохот в приемной оборвал Финрода на полуслове.
- О, Боже, что там происходит, - заволновался Профессор.
- Судя по шуму – ураган, - предположил Финрод, подбегая к двери.
В это самое мгновение дверь резко распахнулась, сбив с ног Финрода, который, перекувыркнувшись через журнальный столик, приземлился прямо на ковер, прижимая к груди папку со сценарием. А в комнату влетел «ураган» - развевающийся черный плащ, потрескивающие злыми искрами темно-каштановые волосы, облако самых дорогих и самых модных мужских духов – иными словами, воплощенная гроза в облике «наэлектризованного» от ярости Саурона.
«Ураган» пронесся по кабинету прямиком к письменному столу, за которым замер в ожидании «грома и молнии» Профессор.
- Значит вот как, - прошипел Саурон, швыряя до боли знакомую Финроду папку для бумаг перед Автором. Профессор вздрогнул. – Значит вот как, - повторил Саурон, опершись руками о стол и приближая свое красивое, несмотря на исказившую его злобу, лицо к Профессору. – Меня должна загрызть паршивая Валинорская шавка?! Меня?! Бессмертное творение Эру?! Вытрясти из меня душу, как из полудохлого крысенка?!! – в голосе Повелителя Волков послышалось еле сдерживаемое рычание.
Финрод понял, что настала пора разрядить «грозу».
- Прошу прощения за то, что вмешиваюсь, господа, - сказал он, поднимаясь с ковра. - Безусловно, тема загрызания является сегодня более чем животрепещущей, но я полагаю, что любое обсуждение может, и должно протекать в мирных рамках, не так ли?
Саурон обернулся.
- А, жертва номер два! – промурлыкал он. - Или, если точнее, номер один. Эх, Профессор вы мой глубоконеуважаемый, а с этим ягненочком златорунным, - Саурон хмыкнул, – вы за что так сурово обошлись? Я-то понятное дело – правая рука абсолютного зла, а он, – театральный жест в сторону Финрода, - дитя невинное.
- Ладно, дитя, - продолжал Саурон уже менее патетическим тоном, – не беспокойся. Кого точно не загрызут, так это твоего любимого Профессора – травиться неохота. Но поговорить нам нужно… приватно.
- Да-да, - согласился несколько пришедший в себя Автор, - все в порядке, Финрод. Ты можешь идти.
- До свидания, господа, - сказал Финрод, выходя из кабинета и едва сдерживая смех.
***
Он не сразу нашел гнома-охранника. «Ураган» загнал «щитоносца» под табурет, переплетя табуретные ножки с руками и ногами жертвы стихии сложным и замысловатым узором, которому позавидовала бы сама Вайрэ. Увидев Финрода, охранник заверещал:
- Вызовите патруль! Немедленно вызовите патруль! Не стойте же столбом, звоните!!
Финрод присел на корточки возле пленного охранника и поднес палец к губам.
- Тш-ш-ш, не надо шуметь, - тихо сказал он, - Я сейчас пойду за пилой.
- З-зачем з-за п-пилой? – выпучив глаза, пролепетал гном.
- Отпилить ножки у табурета, - все так же тихо объяснил Финрод, - поверьте, я не хочу ломать вам конечности. А потом вы немного полежите на диване, отдохнете и расслабитесь.
- Я не имею права отдыхать на посту! - взвился гном. - В кабинете охраняемого лица злоумышленник!
- Вы ошибаетесь, - ласково проговорил Финрод, настраивая струны голоса на нужный лад, - это не злоумышленник, это персонаж. Дитя Профессора. Увы, нелюбимое дитя. Вы представляете себя такую трагедию? Что может быть ужаснее этого – ребенок, лишенный любви своего единственного родителя? – чуть окосевшие глаза охранника подозрительно заблестели. - Он очень несчастен, - продолжал Финрод, - его должны загрызть. Вы понимаете? Его загрызет огромный серый волкодав, - слезы ручьями текли по смуглому лицу охранника, - Он пришел молить о милосердии. Неужели мы откажем ему в его мольбе? Неужели мы будем жестоки к тому, кто отчаялся? – гном затряс головой. - Я не сомневался в вашем добром сердце, мой друг. Благодарю вас. Я скоро вернусь. А пока, отдыхайте.
Гном послушно смежил веки и через несколько секунд мирно захрапел.
Финрод встал и направился к двери. Наивные люди вроде Профессора и Берена могут тешить себя сказками о могуществе эльфийского волшебства. Сами эльфы более трезво оценивали свои силы. Ни одному, даже очень тщеславному эльфу (кроме разве что сумасшедших и отчаявшихся) не пришла бы в голову мысль сразиться в поединке чар с майа, пусть и с самым захудалым. И уж тем более с Сауроном, который был чародеем далеко не посредственным. А вот заморочить голову гному-охраннику, вечно настороженному, выдрессированному существу – никакой сложности не представляло.
За Профессора эльф был спокоен. Интуиция подсказывала ему, что с Автором ничего не случится, а интуиция Финрода еще никогда не подводила.
Конец Первой Части.
Часть Вторая
“Pastime with good company
I love and shall until I die.”
(Supposedly by Henry VIII, Tudor)
I love and shall until I die.”
(Supposedly by Henry VIII, Tudor)
Лучи послеполуденного солнца с любопытством останавливались на зачехленной арфе в углу, отражались от полированной дверцы шкафчика, играли на стекле бутылок и ревниво косились на длинные тяжелые, будто литые из золота волосы эльфа. Рассерженные лучи бросались в бокал вина, стоящий перед эльфом, а затем яркими бликами прыгали на его щеки и нос, мстительно целясь в глаза. Но эльф не обращал на солнце никакого внимания. Он отдыхал.
За прошедший час Финрод успел подделать запись в журнале посещений, уничтожить следы пребывания «урагана» в приемной, отпилить гнома от табуретки, снова успокоить нервного «щитоносца» и несколько раз задать себе вопрос – а почему он все это делает?
Причин было несколько. Самой главной была нелюбовь Финрода к скандалам, особенно к тем, в которые Финрод не мог не вмешаться, чаще всего – в качестве миротворца.
Финрод пригубил вино и не столько услышал, сколько почувствовал за спиной быстрые шаги – легкое прикосновение к ковру черных, замшевых туфель с серебряными пряжками, усыпанными сапфирами. Впрочем, последнее он, конечно, никак не мог почувствовать – пряжки Финрод заметил еще раньше. Вслед за звуком легких шагов в бар вплыло облачко самых дорогих и самых модных мужских духов. Эльф не обернулся. В отличие от многих своих сородичей, Финрод никогда не шарахался в сторону, когда по коридору пролетал Гортхаур-Жестокий. Забавная ирония судьбы.
- Правильно мыслишь, жертвочка моя ненаглядная, - проговорил Саурон, возникая откуда-то сбоку и указывая на бокал вина картинным жестом руки. – Но нам понадобится что-нибудь покрепче.
Саурон приставил к стене гитару, украшенную черным шелковым бантом, потом нырнул за стойку и появился вновь, держа в руках две бутылки с бесцветной жидкостью.
- Что это? – поинтересовался Финрод.
- Водка, - объявил Саурон тоном церемониймейстера, представляющего на придворном балу посла дружественной державы, - трофейная русская.
На стойке, как по волшебству, возникли две рюмки. Саурон наполнил их и пододвинул одну к Финроду.
- Пей, солнышко мое, а чтоб не так грустно было пить, поднимем «бокалы» за авторов, - Финрод глянул на Саурона с недоверчивым удивлением. - Пусть жизнь их будет полна самыми увлекательными, самыми захватывающими событиями, и может быть, тогда, - мрачно закончил майа, - им будет не до нас.
Жестокий осушил рюмку и со стуком поставил ее на стойку.
- Пей же, - сказал он.
Финрод рассмеялся и выпил.
Саурон с одобрением проследил за ним, затем снова наполнил рюмки.
- А этот тост, пожалуй, стоит провозгласить за всепобеждающую силу искусства. - Финрод вновь изумленно воззрился на своего нежданного собутыльника. - Именно так, золотко мое. Профессор, быть может, и прав – искусство вечно, а мы всего лишь его скромные служители… и жертвы.
Это был странный тост, даже для сегодняшнего дня, но Финрод выпил за всепобеждающую силу искусства.
- Послушай, а почему ты со мной пьешь? – вдруг спросил Саурон, заглядывая в глаза Финроду.
- Ты против? – любезным тоном поинтересовался тот.
- Отвечать вопросом на вопрос не очень-то учтиво, – заметил Саурон.
- Тогда не следует задавать бессмысленные вопросы. Ты спрашиваешь, почему я пью с тобой. Отвечаю: потому что ты пьешь со мной, - Финрод взял бутылку и налил рюмки до краев. – За тебя, майа Саурон, - сказал он. И не дожидаясь ответа, осушил свою рюмку.
Саурон усмехнулся.
- За тебя, эльда Финрод, - проговорил он и последовал примеру эльфа.
- Кстати, - сказал Саурон, вновь берясь за бутылку, – коридор и табличка на семи языках, включая Куздул - твоя работа?
Финрод кивнул.
- Я умилен, - добродушно ухмыльнулся темный майа. - Твоим каллиграфическим искусством. Умничка. И чары неплохие, и уголок выбран уютный, - Саурон обвел маленький бар оценивающим взглядом. – Я кое-что добавил от себя, но боюсь, некоторым наши чары не помеха.
- Профессору? – спросил Финрод, водя пальцем по краю рюмки.
- Ему, - мрачно согласился Саурон, - и нашей растреклятой влюбленной парочке, которая пользуется расположением Профессора. Вот кого я бы задушил своими собственными руками, - карие глаза Саурона сверкнули недобрым огнем.
- Зачем же? Я предчувствую, что им на долю выпадет еще немало тяжелых испытаний… в руках нашего Автора.
- Подумаешь, - пожал плечами Саурон. - Ты никогда не замечал, что эти влюбленные в литературе – настоящее стихийное бедствие? Какой-нибудь заурядный удалец или дама, у которой нет ни одного достоинства, кроме пары голубых глаз, выбирают себе самого неподходящего друга сердца; они окружают себя надуманными страданиями, вляпываются в сомнительные приключения, а мучаются и расхлебывают всю кашу несчастные, ни в чем не провинившиеся окружающие. Ну скажи, кто такие Берен и Лютиэн? Что такого достойного они совершили в своей жизни, чтобы ради них губить НАС?
- Берен - стойкий и отважный воин, - просто возразил Финрод.
- Добрый ты, эльф мой златоволосый, - вздохнул Саурон, глядя на Финрода, как на повредившегося рассудком. - Да таких воинов – пруд пруди, а если поискать, найдутся и более стойкие и отважные. Просто о Берене взяли да и написали. А Лютиэн? Кукла, избалованная папенькина дочка. Что ж она ножкой своей белой не топнула, да не покинула отчий дом вместе с Береном? Не сказала: «Любимый мой, как я могу послать тебя на верную смерть? Не нужен мне Сильмарил, и папенька обойдется – ты для меня дороже всего на свете?» Что же не сказала так, а?
- Перестань, – с мягким упреком остановил его Финрод, - Столько лет жила она в любви и холе, в ладу с отцом и матерью. И вдруг – ослушание? Отцовский гнев? Побег? Что бы ты сам сделал, если бы судьба, или скажем, любовь, поставила тебя перед выбором: предать свою судьбу, оставить все как есть или сдать Минас-Тирит, отречься от служения Морготу и уйти в восточные леса, - Финрод хитро улыбнулся, - странствующим менестрелем? Тебе было бы легко сделать этот выбор? Легко расстаться с привычной жизнью? Ты бы смог вот так, вдруг все изменить?
- Браво! Брависсимо! – Саурон смотрел на Финрода со смесью жалости и восторга. - Тебе бы адвокатом работать, золотко мое. Только, - Саурон вздохнул, - привычки и комплексы Дориатской королевны – ее личные проблемы. Да и если взвесить на весах справедливости? На одной чаше прекрасная принцесса и смелый воин – извечный сказочный стереотип. На другой – правитель самого крупного из королевств Белерианда: мыслитель, воин, дипломат, благородной души эльф, - Финрод устремил на Саурона взгляд ясно говоривший, «ну-можно-ли-так-бессовестно-льстить?» – и я – могущественный чародей, выдающийся полководец… - Саурон небрежно взмахнул рукой, - впрочем, я буду скромен и воздержусь от дальнейших похвал в свой адрес…
- Так какая чаша должна перевесить? По справедливости? Ты ведь эльф справедливый? Кто нужнее? Кто бесполезнее? – Саурон впился глазами в лицо Финрода, и эльф со странной грустью почувствовал, что под насмешливым тоном скрывается злая, темная тоска.
- Боюсь, не нам с тобой решать, в чем справедливость, - ответил Финрод тихим голосом. - Может статься, что любовь принцессы и воина для истории нужнее и важнее, чем все короли и полководцы Белерианда. Кто знает.
Саурон презрительно фыркнул, покрутил в пальцах полную рюмку и рассмеялся полузлым полуусталым смехом.
- Ладно, - сказал темный майа уже более легкомысленным тоном. - Пофилософствовать мы с тобой еще успеем – в стихах и с музыкальным сопровождением. Ты мне вот что лучше скажи: чем тебя купили?
- То есть? – растерялся Финрод.
- Ну что тебе предложили за то, чтобы ты согласился на этот бредовый сценарий?
Финроду показалось, что он начинает догадываться, о чем сейчас пойдет речь. Но вслух он этого не высказал.
- Ты хочешь сказать, что я мог отказаться? - со смешком спросил эльф.
Глаза Саурона от изумления стали круглыми и совершенно кошачьими.
- Только не говори, что ты согласился без слов? – прошептал потрясенный майа.
- Нет, слов было много, даже слишком, - проговорил Финрод.
- И Профессор не предложил добавить ложку меда в эту бочку дегтя?
- Профессор обещал мне повторное воплощение в Амане, - с горькой улыбкой сказал Финрод.
- Ха! – удовлетворенно воскликнул Саурон, хлопнув ладонью по стойке. - Мне тоже, - пояснил он в ответ на немой вопрос эльфа, - не в Амане, конечно - в Ангбанде. Плюс – великие и темные свершения во Второй и Третьей Эпохах. В качестве моральной компенсации.
«Вот и мне Амариэ досталась в качестве моральной компенсации. Забавно» - подумал Финрод.
- За это нужно выпить, - предложил Саурон. - За несчастных, бесправных персонажей, которых можно купить, продать и… предать.
- Кстати, а точнее, некстати, - начал майа, поставив пустую рюмку на стойку, - мне, наверное, следует поблагодарить тебя за охранника. Только скажи на милость, зачем тебе понадобилось меня выгораживать?
- И снова странный вопрос. Мне опять придется проявить неучтивость. Тебя что-то не устраивает? Ты предпочел бы сейчас сидеть в полицейском участке и ждать, пока за тебя не внесут залог?
- Я, разумеется, предпочитаю сидеть здесь. Меня мотивы интересовали.
- Мы же не герои детективной повести, чтобы придавать большое значение мотивам, - уклонился от ответа Финрод.
- А тебя самого не устроило бы, если б я сидел в участке, а ты наслаждался здесь тишиной и покоем? – настаивал Саурон.
- Твоя забота обо мне очень трогательна, - улыбнулся Финрод, - но, думаю, покоем я успею насладиться в чертогах Мандоса.
- Брр, - Саурон передернул плечами. - Эх, Финрод – Финрод, великодушное ты создание. Клянусь короной Мелькора с пока еще тремя Сильмарилами, лично я тебя убивать не стал бы. Ты только не думай, я не расчувствовался, сантименты здесь не при чем, - заверил Саурон скептически приподнявшего одну бровь эльфа, - как комендант Минас-Тирита, я бы вряд ли кого-нибудь из вас пощадил. Я бы подверг вас самым действенным пыткам, и пусть Профессор говорит все, что угодно о романах про средневековую инквизицию. Только я ни за что не начал бы с вас – эльфов. О нет! Я бы первым делом принялся за Берена, как за существо более слабое. Уж я бы развязал ему язык, а не развязал бы – убил, невелика потеря. Зато какой сюрприз для Дориатской принцессы! – Саурон мечтательно уставился в окно, за которым начал медленно падать белый пушистый снег.
- Это было бы жестоко, - после недолгого молчания тихо произнес Финрод.
- Жестоко? Ой ли, - насмешливо откликнулся Саурон. - А что бы вы, эльфы, сделали с вражескими лазутчиками? Ну конечно, вы не стали бы их пытать, эльфы – беспечный народ! В самом деле, к чему узнавать о планах врага?! Вы бы их сразу убили, из добросердечия – чтоб не мучались. Хотя, что это я! Вы же пленников не берете. Мне ли не знать, что в Нарготрондский дозор берут самых метких лучников, а иные из них не гнушаются смазывать наконечники своих стрел смертельным ядом. Я не прав, Финрод, добрый мой эльф?
- Ты прав, Саурон, - спокойно ответил Финрод. - Мы пленников не берем. Как ты сказал, мы, эльфы – беспечный народ.
- Ладно, к балрогам ее, эту мораль, - отбросив язвительность, сказал вдруг Саурон, - À la guerre comme à la guerre. Кто-то нападает, как умеет, кто-то защищается… как может. Не лезли бы на рожон… - Саурон осекся, - Прости, - неожиданно покаянным тоном сказал он, положив руку на плечо Финрода, - это было бестактно. Вы не лезли. Вас послал Профессор.
Финрод невольно улыбнулся уголком губ.
- Ну вот, так-то лучше, - удовлетворенно мурлыкнул Саурон. - К чему трепать друг другу нервы – это работа авторов. И вообще, в пасть драконам все сюжеты мира, хоть сегодня вечером мы можем от них отдохнуть… и забыться. – Саурон вдруг поднял вверх указательный палец. – И вот верный способ забыть все печали.
Темный майа подбежал к прислоненной к стене гитаре, взял ее в руки нежно, как ребенка, и, устроившись поудобнее в углу, напротив окна, взял несколько аккордов.
- Что же мне спеть тебе такого, эльф мой погрустневший? – спросил он с лукавой улыбкой.
- Что-нибудь, что я еще не слышал, - предложил Финрод.
Саурон задумался.
- Тогда возьмем песню не из моего репертуара. Скажем, эту.
Саурон легко коснулся пальцами струн и запел:
«Yesterday,
all my troubles seemed so far away
Now it looks as though they're here to stay»
Oh, I believe in yesterday…»
- Что это за песня? – спросил Финрод, когда Саурон закончил петь.
- Неужто понравилось? – удивился тот.
- Сносно, - милостиво одобрил Финрод, - немного необычно. Так откуда песня?
- Хоть убей, не ведаю. Я ее слышал от Мелькора, а откуда он их берет – Эру знает. Мелькор иногда напоминает такой своеобразный радиоприемник, который ловит всю музыку мира: и ту, которая уже была создана, и ту, которая будет написана через много лет. И даже ту, которая, наверное, никогда не прозвучит. Так что, может быть, создатель этой песни еще не родился, или только учится ходить… или так и не станет ее создателем. И хватит уже изображать публику, - закончил Саурон, - переселяйся ко мне вместе с арфой… и не забудь бутылку прихватить.
Пока Финрод располагался поуютнее в углу и вынимал из чехла арфу, Саурон наигрывал издевательски бравурный марш, и перестал только тогда, когда Финрод сыграл тихонько первые аккорды из другого марша, ставшего впоследствии третьей частью сонаты си-бемоль минор.
Саурон ухмыльнулся.
- Я тоже люблю Шопена, сокровище мое, но из его богатого наследия можно выбрать что-то более приличествующее случаю.
- Куда уж «более», - возразил Финрод. - Лучше спой что-нибудь знакомое.
- Легко, - согласился Саурон. - Скажем, «Воин эльфийский домой возвращался»
- Бессовестный, - с полушутливой укоризной воскликнул Финрод.
- Почему сразу «бессовестный»? Красивая мелодия, а что слова грустные… так война же.
- А чьи орки в песне убивают несчастного эльфа?
- Золотко мое, я же не терзаю твои уши песнями о том, как «Орочий воин домой возвращался», а их тоже немало. И в них тоже поется о том, как солдат спешит в родные края, к жене и малым деткам. Он едет, никого не трогает, а гнусные эльфы подстерегают его в засаде и убивают в двух шагах от милого крыльца. Но я добр и милосерден – я избавляю тебя от знакомства с орочьим фольклором, которое может роковым образом сказаться на твоей тонкой эльфийской натуре, – Саурон перевел дух. - И потом, кто сказал, что орков из песни послал именно я? Возможно, это был их собственный почин. Вот так вот.
- Знаешь ли, это тебе следовало бы подвизаться на юридическом поприще, - воскликнул несколько опешивший Финрод. - Я не стану спорить – песня и в самом деле красивая. – Финрод махнул рукой. - Ладно уж. Пой.
Вечерело. Профессор рассеяно включил свет в коридоре. Потом выключил. Снова включил. Похлопал себя по карманам жакета в поисках очков. С удивлением обнаружил, что держит очки в руках. Ах, да, ведь он только что ходил за очками. Ну конечно же, он забыл сценарий! Профессор уже хотел было вернуться, но на выходе из коридора остановился, как вкопанный. Нет, сценарий ему сейчас был ни к чему. И все-таки он что-то забыл.
Профессор задумался, вспоминая. В первый раз он вернулся за трубкой. Так. Потом за табаком. В третий раз он вынужден был пойти в кабинет за очками. Хотя, на самом деле, ничего из этого ему не было нужно. А нужно было… Внезапно Профессор просиял. Он вспомнил, что должен был разыскать Саурона и сообщить ему о кое-каких изменениях в сюжете; обязанность не из приятных, но лучше отделаться от всего за один день.
И Профессор решительным шагом прошел по коридору и толкнул дверь с висящей табличкой «Закрыто на ремонт». Толкнул и остановился на пороге; за углом из глубины комнатки доносилось пение. Чей-то мягкий смутно знакомый тенор пел на незнакомом Профессору языке грустную, мелодичную песню.
«…Он упал возле ног вороного коня
и закрыл очи, полные синью.
"Ты конёк вороной, передай дорогой,
что я честно погиб за Россию"
Там вдали за рекой догорали огни,
в небе ясном заря занималась.
Сотня юных бойцов в стан деникинских войск
из разведки домой возвращалась.»
- У текста этой песни есть несколько вариантов, - сказал певец, после недолгого молчания. – Но мы с тобой, пожалуй не будем углубляться в хитросплетения российской истории. Мне лично нравится эта версия. Хотя слова в песне – дело десятое.
- Мелодия, конечно, важнее, - согласился второй, не менее знакомый Профессору голос.- Но мне непременно надо будет лучше выучить русский. Майа Артано, моя признательность тебе не знает пределов – ты открыл мне мир замечательных песен.
- Да, это настоящая сокровищница, - с воодушевлением подхватил Саурон, - Приходи как-нибудь к нам с Мелькором в Ангбанд…
Последовала выразительная пауза. Потом грянул дружный хохот.
- Нет, я серьезно, я даже не думал шутить! - воскликнул Саурон, отсмеявшись. - Хотя нет… - внезапно погрустнел он, - сейчас это было бы не очень осмотрительно. Профессор послал нашему абсолютному злу по почте сценарий, а Мелькору под горячую руку лучше не попадаться.
Профессор шагнул внутрь комнаты. В углу, на мягких стульях, в компании гитары, арфы и пустых бутылок, расположились Финрод и Саурон. При виде Автора, Саурон наморщил нос и тихо пробормотал что-то вроде «Изыди, нечистая сила».
Профессор предпочел пропустить эту реплику мимо ушей, не вдаваясь в подробности, и воззвал к Финроду.
- Финрод, Бога ради, что здесь происходит?
- Ничего особенного, Профессор, - невозмутимо ответил эльф, - Мы беседуем, поем.
- И пьем, - уточнил Саурон, исподлобья глядя на Автора.
Однако Профессор по-прежнему не замечал Саурона.
- Я не ожидал от тебя подобного поведения, Финрод, - продолжал Автор, качая головой. - Пьянствовать вместе со своим будущим убийцей…
Саурон презрительно фыркнул и закатил глаза к потолку, мол, кто здесь убийца – надо еще выяснить.
- Мир полон неожиданностей, Профессор, - пожал плечами Финрод. - И я не стал бы характеризовать то, что вы видите, как пьянство.
- Надеюсь, ты еще не пил с ним на брудершафт? - саркастически поинтересовался Профессор.
- Не беспокойтесь, Профессор, - снова вмешался Саурон, - даже если бы и пил, на вашем драгоценном сценарии это никак не отразится. Можете не переживать – я честно сыграю свою роль: посажу его в глубокую, темную яму и отдам на растерзание злому голодному волку – вы будете удовлетворены сполна.
Профессор недовольно поджал губы, но спорить не стал, напротив, обратился к Саурону деловым тоном.
- Кстати, о сценарии. Ты сейчас в состоянии меня выслушать, или нам лучше поговорить, когда ты протрезвеешь?
- «И пьяный… и трезвый… я всегда тебя понимаю», - нараспев произнес Саурон, перебирая струны гитары. - И откуда же это цитата, - задумчиво добавил он, поднимая на Профессор взгляд – видно было, что ему доставляет ребяческое удовольствие дразнить Автора. – Говорите, Профессор. Ваше присутствие трезвит не хуже ледяного душа.
- Я пришел к выводу, - начал Профессор, и Финроду послышалась в его голосе некоторая нерешительность, - что развоплощение на данном этапе будет, в некоторой степени… преждевременным, даже лишним. Я думаю, нужно поступить следующим образом: Лютиэн потребует, чтобы ты сдал захваченный тобой остров, она пригрозит, что в противном случае ты будешь лишен телесной оболочки, и твоя тень вернется к Морготу, где будет вечно мучатся под пыткой его презрения (Финрод готов был поклясться всеми орлами Манвэ с малыми орлятами, что Профессор только что занимался проработкой текста). И ты согласишься с ее условиями.
Профессор еще не закончил говорить, как эльф почувствовал приближение «грозы». Темный майа слушал, задумчиво обводя ногтем золоченые буквы на этикетке, и все еще насмешливо улыбаясь, но Финрод ощущал, как от Саурона исходят волны нешуточного гнева. Едва профессор замолк, на долю секунды повисла звенящая тишина, и за это мгновение Финрод понял, что сейчас произойдет, и попытался вмешаться. Но майа опередил его. Не успели пальцы Финрода сомкнуться на запястье правой руки Саурона, как тот перебросил бутылку в левую и с размаху швырнул ее, как казалось, в голову Профессора. Но прежде чем пальцы Саурона выпустили бутылку, Финрод с облегчением вздохнул – он ошибся, цель была другой. «Снаряд» разлетелся на мелкие осколки прямо за плечом Профессора.
Все это произошло так стремительно, что звон бьющегося стекла почти стих, когда Профессор вздрогнул. Должно быть, он не на шутку испугался, потому что щеки его посерели, и, несмотря на свою обычную сдержанность, он набросился на Саурона с криком:
- Ты с ума сошел?! Что ты себе позволяешь?! А если бы ты попал в меня?!!
- Хотел бы попасть, попал бы, – хмуро ответил Саурон. - А не попал, значит, и не собирался.
- А ну как бы спьяну «промахнулся» мне в голову?!
Саурон презрительно скривил губы. Встав, он оглянулся по сторонам, словно в поисках чего-то, затем шагнул к двери и открыл ее. Заинтригованный Финрод подошел к нему.
- Видите вот тот бюст в конце коридора, Профессор? – спросил Саурон, указывая на едва видневшиеся в темной нише смутные очертания небольшого гипсового бюста. – Спорим на Сильмарил Берена, что я попаду в него…, хотя бы, этим перстнем, – Саурон снял с безымянного пальца серебряный перстень, – с закрытыми глазами.
- Спорить не стану, - все еще сердито сказал Профессор. Однако видно было, что в нем медленно разгорается искорка спортивного азарта, - но в бюст ты не попадешь. Тем более с закрытыми глазами.
- А вот и попаду, - Саурон небрежно подбросил перстень на ладони. - Прямо в нос, - уточнил он, хулигански подмигнув Финроду.
- И потом, я в любом случае, запрещаю тебе портить общественное имущество, - продолжал Профессор, - это бюст известной британской писательницы Вирджинии Вулф.
- Какое чудовищное имя, - брезгливо поморщился Саурон, - о чем думали ее родители.… Впрочем, неважно. Я готов заплатить городской казне за сотню таких бюстов…, - майа сорвал с рукава черную ленту и протянул Финроду. – Завяжи мне, пожалуйста, глаза… Я, вообще, платил бы Мэрии за то, чтобы она не ставила повсюду бюсты британских писательниц с кошмарными именами.
Финрод тщательно завязал Саурону глаза и внимательно проверил повязку.
- Только, чур, не подглядывать, - предупредил он.
Саурон только фыркнул.
- Можешь потушить в коридоре свет! – сказал он – Ну, Профессор, смотрите!
И Саурон, размахнувшись, бросил кольцо. Но судьба распорядилась так, что Профессору не удалось в тот день узнать, ждал бы его проигрыш или выигрыш, поспорь он с Сауроном. Потому что в тот самый момент, когда кольцо, сверкнув, понеслось к цели, из-за угла в дальнем конце коридора торопливым шагом вышел Берен, и перстень с жутковатым стуком попал прямо ему в лоб.
Берен вскрикнул от боли и неожиданности и прижал руку ко лбу. Финрод ойкнул. Профессор ахнул и всплеснул руками. Саурон, заподозривший неладное, сорвал с глаз ленту. Секунду – другую он недоуменно смотрел на ошарашено моргавшего глазами Берена, а потом залился восторженным смехом.
Финрод долго крепился, но при виде Берена, который, слегка окосев от удара, шел, изумленно взирая на них, не выдержал и тоже рассмеялся.
- Господи помилуй! Что же здесь смешного! – возмутился Профессор, осуждающе глядя на своих развеселившихся персонажей: Финрод смеялся, закрыв лицо руками; Саурон, рухнув на стул, едва не рыдал от хохота.
- О, Эру Ми-милосердный, - заикаясь от смеха, выдавил он. - Ка-какая прелесть!
- Смешно дураку, что нос на боку, - сумрачно заметил Берен. появляясь в дверном проеме, - Ты что это за развлечения придумал, а, лиходей? - беззлобно, но весьма грозно осведомился он.
Пока Саурон пытался обрести дар речи, Финрод положил в платок несколько кубиков льда и протянул платок Берену.
- Приложи ко лбу холодное, может, полегчает немного, - сказал он, мужественно сдерживая рвущийся наружу смех.
- Благодарю, государь, - Берен приложил платок к огромной шишке на лбу.
- Ой, Берен, отныне твой по-подвиг впишут в анналы истории, - сквозь смех выговорил темный майа. – Тебе дадут медаль за спасение носа Вирджинии Вулф!
Брови Берена поползли вверх. Он обернулся к Автору.
- Профессор, что это с ним?
Финрод провел пальцем по губам, словно стирая с них остатки улыбки, и ответил за Профессора.
- Артано целился не в тебя, Берен. Он поспорил с Профессором, что попадет кольцом в бюст Вирджинии Вулф, который стоит в том коридоре, откуда ты шел.
Однако, вместо того, чтобы прояснить ситуацию, это объяснение, похоже, привело сына Барахира в еще большее недоумение. Он вновь обратил вопрошающий взор к Профессору.
Автор открыл было рот, чтобы ответить на этот невысказанный вопрос, как вдруг раздался сердитый стук каблучков, и в бар влетела Лютиэн. Окинув взглядом честную компанию, она подбежала к Берену и обняла его.
- Зайка, милый, - проворковала она, - что этот гадкий майа опять натворил?
Саурон, который уже начал понемногу приходить в себя, снова взвыл от смеха.
- «Гадкий майа» едва не превратил «зайку» в единорога, - чуть не всхлипывая от неудержимого хохота, простонал он.
Финрод, опустив голову, чтобы скрыть непрошенную улыбку, с притворным интересом занялся изучением этикетки на одной из бутылок.
Берен сокрушенно покачал головой.
- Профессор, а может быть, не нужно всего этого, ну… всяческих сложностей, - начал он, но Лютиэн перебила его.
- Ах, нет, зайка, непременно нужно. Так интереснее!
- Что-то мне так не думается, - с сомнением проговорил Берен. – Какая-то неразбериха получается, да и народу столько втянули… Вот, сама посмотри, что делается. – Берен махнул рукой в сторону Саурона и Финрода. – Напрасно я рассказал вам про нас с Лу, Профессор. Жили бы тихо - мирно, никому не мешали…
Саурон и Финрод обменялись удивленными взглядами.
- Позволь с тобой не согласится, Берен, - сказал оскорбленный в лучших чувствах Профессор. – Это одна из лучших сюжетных линий. Кроме того, просматриваются кое-какие параллели, - туманно добавил он.
- Вам, конечно, виднее, Профессор, – миролюбиво согласился Берен. – Я в писательском ремесле мало что смыслю. Но как-то хочется иногда спокойной жизни.
- Ладно, пойдем, Лу, – закончил он, обняв Лютиэн за талию и увлекая ее к выходу из бара.
У двери Берен остановился и вгляделся в полумрак коридора.
- Знаешь, а ты бы попал в ту голову, если б не моя, невезучая, - заметил он, обращаясь к Саурону. – Прикинуть, так ты, наверняка, испортил бы ей нос… - Берен хмыкнул, - Тоже мне, Натти Бампо.
И Берен с Лютиэн удалились.
Саурон вздохнул и тронул струны гитары.
- Мда-а. Как говаривала Герцогиня, «мораль отсюда такова»: не поверяйте своих тайн авторам – они не преминут этим воспользоваться. А еще Берен читает Фенимора Купера…
Саурон снова тихонечко коснулся струн, словно спрашивая их о чем-то, и заиграл. При первых звуках мелодии,
Финрод понимающе улыбнулся и, выждав несколько тактов, подхватил третий голос. Профессор, который уже собрался последовать за Береном и Лютиэн, остановился в дверях, и, засунув руки в карманы жакета, начал слушать.
Он слушал, полуприкрыв глаза, и, когда стихла последняя нота, еще некоторое время стоял, прислонясь к дверному косяку, и будто вслушивался в удаляющиеся шаги мелодии.
- Это и есть «всепобеждающая сила искусства», - пояснил Саурон Финроду, указывая на Автора изящным жестом руки. – Даже Профессору нравится Бах.
- Почему «даже Профессору»! – обиделся Автор. – Я с глубоким уважением отношусь к классической музыке. Хотя произведение для клавира весьма непривычно звучит в переложении для гитары.
- Увы, за неимением клавира, а еще лучше, органа… Ах, кстати, - воскликнул Саурон, - до меня дошли слухи, что у Вашего Нарготрондского Величества есть неплохая коллекция пластинок с органной музыкой.
- Слухи верны. Кто меня выдал?
- Твоя очаровательная сестра. Мы как-то встретились в Филармонии и разговорились в антракте... Обожаю огранную музыку. Я иногда захожу в церкви - Профессор вздрогнул. – это такие красивые здания своеобразной архитектуры, где люди молятся Эру, - объяснил темный майа, - захожу, чтобы послушать орган. Ведь это уникальный инструмент. Его звуки обволакивают тебя со всех сторон, у них будто нет источника. Они несут тебя вверх, отрывая от земли. А иногда, кажется, что музыка звучит в твоей груди… И тебя охватывает странное чувство... и порой начинает щипать в уголках глаз.
- Словно хочется плакать, - кивнул Финрод.
- Нет, плакать мне не хочется, - задумчиво нахмурился Саурон, - и щипать в глазах может от ладана и прочих благовоний... Зато в церкви Св. Иоанна Крестителя – восхитительный хор. Я как-то на днях застал его за репетицией и услышал одну песенку – такую простенькую, но очень задушевную.
Саурон наиграл мотив.
- Ужас, - пробормотал Профессор, - слушать, как Гортхаур-Жестокий поет Рождественские гимны – это свыше моих сил. Я вынужден с сами попрощаться.
- Будет честнее, если вы скажете «до свидания», - уточнил Саурон. - Прощание нам предстоит еще не скоро.
- Тогда до скорого свидания, - и, позволив себе эту невинную месть, Профессор вышел из комнаты.
- И воцарились тишина и покой, - торжественно сказал темный майа, - К слову о тишине и покое: в той песенке как раз пелось о тихой, мирной ночи и еще о чем-то, но я не запомнил слова.
- Жаль, - огорчился Финрод, – я бы послушал песню. Но ведь слова можно и присочинить на ходу.
- И то верно, эльф мой изобретательный, - согласился Саурон, - Можно попробовать.
И Саурон запел, тихо, задумчиво, под нежные звуки гитары и безмолвный аккомпанемент снега, все еще медленно падавшего за окном и сказочно поблескивающего в холодном, голубоватом свете фонарей.
«Ночь тиха, ночь светла.
Мир на землю принесла.
Спит под снегом Тол-Сирион,
В сон Нарготронд весь погружен.
Только в небе одна
Тихо блуждает Луна…»
Занавес.
Стоп-стоп! А вы не хотите знать, что было дальше? Как это, вы знаете, что было дальше? Вы просто читали «Сильмариллион», да еще под редакцией не самого Профессора. Неужели вы не верите в Жизнь После Книги?!
Так вот.
Саурон вступил в эту самую Жизнь на двадцать с лишним лет раньше Финрода. И сразу же попал под Запрет: некую разновидность полунебытия, для персонажей «обладающих значительными сверхъестественными способностями, имеющих склонность ко злу и не выказывающих признаков раскаяния в содеянном» (цитата из Конституции Страны). Ходят слухи, что, попав в Страну, Финрод ходатайствовал за освобождение Саурона из-под Запрета. Но, я полагаю, слухи эти ложны – прочитав «Властелина Колец», Финрод, как эльф разумный, безусловно, счел бы такую попытку заранее обреченной на неудачу. Впрочем, это лишь мое предположение.
Что касается родственницы Даэрона – кудрявой брюнетки, то, узнав о появлении Амариэ, она сочла это изменой и наотрез отказалась видеть Его Нарготрондское Величество. (И, наверное, напрасно, так как по закону, Амариэ, как персонаж «являющийся воспоминанием, не произносящий речей и не совершающий поступков, в особенности могущих повлиять на сюжет», не воплотилась в Стране). И хотя Финрод еще не успел всерьез влюбиться в ревнивую обладательницу кудряшек, эта история его очень опечалила. Но как утверждают лица осведомленные, недавно в жизни Финрода появилась некая обитательница лесов Оссирианда (конечно, брюнетка, с кудряшками) и, возможно…
А впрочем, мы не любопытны. Пусть будут счастливы.
@темы: профессор был прав, lol right!
-
-
29.12.2009 в 20:25-
-
29.12.2009 в 20:28